На родной земле - Валерий Пылаев

— Ты молодец. — Я подтянул ноги и уселся по-турецки рядом с Катей. — Я поэтому и не хотел говорить…

— Тебе не понять. — Катя нервно усмехнулась. — Я совсем тут с ума сходила. Думала привязать тебя к кровати, засунуть кляп в рот и не кормить, пока не сбросишь мне все осколки.

— Оу-у-у… — протянул я. — Спасибо, что не привязала.

— Ага. Представь себе — я такая светлая богиня чего-нибудь с волшебным мечом. — Катя перевернулась на живот. — Или вроде как кондуктор в автобусе, и у меня бесконечные билетики в бессмертие. Для всех. Для детишек, взрослых… и бабушка никогда не умрет.

— Представляю, Кать. — Я подпер голову руками. — Может, не так, как ты, но представляю. Тошно. Но вариантов-то на самом деле нет.

— Я понимаю. — Катя посмотрела мне прямо в глаза. — Я не знаю, чего на самом ждет от меня Алекс, но я отдам осколок тебе.

Осколок?!

— Всего один, я тебя не обманываю, — продолжила она. — И мне все равно, сколько их уже у тебя — просто забери. Мне он больше не нужен. Я пас, Антон. Все.

— А ты не думала, что Алекс этого от тебя и ждет? — Я придвинулся еще чуть ближе. — Ты уверена, что так будет правильно?

— Нет, не уверена! — В глазах Кати блеснули слезы. — А как правильно, Антон? Скажи!

— Да нет никакого «правильно», Кать. — Я вытянул ноги и пристроил голову на соседнюю подушку. — Есть какое-то твое личное «как надо». Скорее всего, довольно хреновое, но все-таки получше других вариантов. Чтобы ты хоть как-то могла довести дело до конца и не поехать кукухой.

— А какое твое «надо»? — Катя уткнулась лбом мне в плечо. — Ты уже знаешь?

— Разве что в общих чертах, — ответил я. — Не попасться. Собрать «Светоч». И закрыть Систему к йотуновой матери, если это вообще возможно. Пусть плавает себе в облаке. Сама, без игроков.

— И без тебя? — Катя, похоже, ожидала услышать другой ответ. — Не останешься править и строить светлое будущее… Ну, не знаю — хотя бы на время?

— Не-а. — Я помотал головой. — Пошло оно все к Хель. Сами разберутся. Есть у них конунги, князья, йотуны, боги и еще куча всякого персонала. Игроки в этом мире всего два года. Жил же он до этого как-то тысячелетия? Вот и дальше проживет.

— Звучит как план. — Катя бесцеремонно откинула мою руку и вжалась в бок. — Сделай все, как надо. И забери осколок. Знаю, что я глупая и безответственная, но я больше не могу. Не хочу править миром, не хочу счастья для всех — вообще ничего не хочу! А ты справишься, ты сильный.

— Меня особо никто не спрашивает, — проворчал я, обнимая Катю за плечо.

— И не надо. Ты же мужчина. — Она чуть поерзала. — Будешь повелителем…

— Для этого придется малость напрячь булки. — Я подтянул к себе ноутбук. — Мне еще конунга спасать. И только потом — мир.

— Спасешь! И осколок заберешь… Только можешь чуть попозже? — Катя накрыла мою ладонь своей. — Полежи со мной немножко вот так, ладно? Пожалуйста.

Я зажмурился, выдохнул и одним глотком втянул в себя отвар.

Который должен меня убить. На этот раз никаких заговоров и сложных ритуалов — все куда проще… И сложнее. Зелье, способное заставить дух на время покинуть тело, Молчан варил сам — и не поделился рецептом ни со мной, ни со Златой. Слишком опасное колдовство, слишком сомнительное. Малейшая ошибка — и я уже не смогу вернуться и отправлюсь прямиком к Хель.

Я ожидал чего-то омерзительно-горького, но смерть оказалась почти безвкусной. Прокатилась по языку, скользнула в глотку, а потом в желудок — и так же быстро начала действовать. В глазах стремительно темнело, а движения стали вялыми, будто я вдруг попал в воду… или скорее в густой кисель. Стоит поторопиться — ночи уже морозные, и холод убьет мое бездыханное тело ничуть не хуже меча. Я с третьей попытки развернул меховое одеяло, рухнул на него и едва смог укрыться вторым. Кисти рук уже занемели, а теперь паралич поднимался выше, сковывая сначала руки, а потом и плечи. Я попытался призвать верный Гунгнир, но копье только едва шевельнулось в нескольких шагах. Мне все равно не взять его туда, куда я собираюсь идти — но все же как-то спокойнее покидать тело, оставляя его с оружием в холодной ладони.

Через несколько мгновений я ослеп, а потом на грудь будто бы обрушилась скала — воздух выдавило из легких, и я никак не мог снова вдохнуть. Зеленая полоска стремительно уползла в ноль, а за ней и красная. Интерфейс мигнул на прощание и потух, и я уже ожидал увидеть печальную для любого игрока надпись…

Но вместо нее увидел звездное небо над Каменцем. Полоски здоровья, выносливости и духа и большая часть элементов интерфейса пропали, но зрение вернулось — а вместе с ним и способность двигаться. Я поднялся на ноги и ощутил легкое дуновение ветерка. Ночной воздух мягко гладил кожу, но не холодил, будто бы проходя сквозь меня. Странно. Сейчас все странно — я сбросил не только доспехи и одежду, но и саму плоть.

То, что еще минуту назад было мной, лежало на земле в паре шагов от Рагнара. Нет, я и ожидал чего-то подобного, но наблюдать свой почти-труп оказалось неприятно и страшновато. И не потому, что я так испугался не отыскать дорогу назад — просто с трудом мог уложить в голове, как ЭТО может быть моим. Побледневшее лицо с впавшими щеками показалось чужим. Грудь грозного ярла Антора не вздымалась под мехами, а биение сердца замедлилось настолько, что случайно проходящий мимо человек непременно принял бы его за покойника… Йотуновы кости, он… я и буду покойником! Пока через несколько часов действие зелья не закончится, и бездыханное тело не потянет меня обратно… если сможет. Даже короткий путь через Навь едва ли окажется простым, а Рагнар уже успел уйти далеко.

Стоит поспешить. Я без труда отыскал на примятой во время побоища траве его следы. Они терялись среди прочих — многие покинули это место бестелесными духами — но все же поблескивали чуть ярче. Я видел их без всякого бесполезного здесь «Истинного Зрения» — теперь мне дано видеть скрытое.

Скрытых. Таких же, как я мертвецов. И одного их них мне предстоит догнать прежде, чем он перейдет через реку Гьелль по мосту, через который никому — будь то смертный, йотун или бог-ас — не суждено вернуться обратно.

Я пошел по следу Рагнара, а вскоре и перешел на бег. Мертвые не чувствуют ни тепла, ни холода, не знают боли и усталости — но двигаться умеют куда быстрее самого проворного из живых. Я мчался через ночной Каменец, и повсюду видел только закрытые ставни. Молчан строго-настрого запретил местным выходить на улицу до рассвета — мало ли каких тварей привлечет недавно закончившаяся здесь битва?

Город опустел и будто вымер — только на самой окраине я встретил спешившую обратно в дом девчонку с ведром в руках. Не послушалась, вышла — и теперь ковыляла, сжимая слабенькими еще ручонками норовившую вырваться из пальцев дужку.

Непорядок!

— Давай домой! — прошипел я, чуть замедляя шаг. — Бегом!