Хрупкая душа - Джоди Пиколт

— Он ведь знает, что вы намерены преследовать врачей в судебном порядке?

Она, смутившись, поерзала на стуле.

— А почему я не могу сделать Это сама?

— Во-первых, ваш муж рано или поздно об этом узнает — вы сами должны понимать. Во-вторых, имеются причины юридического характера. Вы оба несете ответственность за воспитание Уиллоу. Вообразим такую ситуацию: вы сами нанимаете адвоката, отсуживаете большие деньги, а потом попадаете под машину и погибаете. Тогда ваш муж сможет вернуться в суд и опять подать иск против врачей, потому как тех отступных он не получил и не снял с виновников ответственность. Поэтому любой ответчик бущет настаивать на том, чтобы в мировом соглашении участвовали оба родителя. Следовательно, даже если сержант О’Киф не захочет подавать иск, его привлекут насильно, чтобы тяжба не повторилась в будущем.

Шарлотта нахмурилась.

— Я поняла.

— Это будет проблематично?

— Нет. Не будет. Но… у нас нет денег на адвоката. Мы и так еле сводим концы с концами, очень много уходит на Уиллоу. Поэтому… поэтому я и пришла сюда, чтобы обсудить наш иск.

Каждая юридическая контора — и Боб Рамирез не стал исключением — начинает рассмотрение дела с анализа затрат и прибыли. Этим-то мы и занимались в перерывах между встречами с семьей О’Киф: я показывала иск различным экспертам, прилежно просматривала схожие дела и выясняла, каковы были суммы компенсации. Как только становилось понятно, что ожидаемых отступных хватит хотя бы на оплату нашего рабочего времени и гонорары экспертам, я обычно перезванивала потенциальным клиентам и сообщала, что их претензии обоснованны.

— Не беспокойтесь об оплате наших услуг, — как можно мягче попросила я. Ее вычтут из компенсации. Но если взглянуть на вещи трезво, вы должны знать, что большинство дел об «ошибочном рождении» улаживается без привлечения суда. Врачи, идя на мировую, как правило, выплачивают куда большие суммы, чем постановили бы присяжные, так как страховые компании, покрывающие риски врачебной халатности, стараются избежать огласки. Из тех исков, что таки доходят до суда, семьдесят пять процентов разрешается в пользу ответчиков. Ваш случай, в котором единственная зацепка — это непрофессиональная расшифровка сонограммы, едва ли убедит присяжных. Сонограммы вообще не пользуются авторитетом в суде. И не забывайте об общественном интересе: дела об «ошибочном рождении» всегда привлекают.

Она подняла взгляд.

— То есть люди подумают, что я хочу только денег?

— Ну, — не стала юлить я, — разве это не так?

На глаза Шарлотты набежали слезы.

— Я хочу добра для Уиллоу. Это я родила ее, и я несу полную ответственность за то, чтобы она как можно меньше страдала. Из-за этого меня сочтут чудовищем? — Она прижала пальцами уголки глаз. — Сочтут или нет?

Сжав зубы, я протянула ей коробку бумажных салфеток. Что ж, хороший вопрос. В программе «Кто хочет стать миллионером?» его оценили бы в шестьдесят четыре тысячи.

Наверное, к тому моменту, как это дело доберется до суда, ты уже будешь достаточно взрослой и сможешь понять сложную подоплеку поступков своей матери. Я сама оказалась в подобной ситуации, когда узнала, что меня удочерили. Я знала, каково это — заподозрить, что родная мать жалела о твоем появлении на свет. В детстве я постоянно придумывала ей всяческие оправдания. Мечта № 1: она отчаянно влюбилась в парня, от которого забеременела, но родители не вынесли позора и отослали ее рожать в Швейцарию, а всем знакомым сказали, что она в школе-интернате. Мечта № 2: о беременности она узнала во время службы в «Корпусе мира» и поняла, что благо всего человечества ей важнее материнства. Мечта № 3: она была актрисой, всеобщей любимицей, и боялась потерять свою консервативную аудиторию со Среднего Запада, если газетчики прознают, что она мать-одиночка. Мечта № 4: они с отцом бедствовали и не хотели, чтобы их ребенок рос на захудалой ферме.

Думаю, в жизни каждой женщины наступает момент, когда она осознаёт, что значит быть матерью. Моя биологическая мать, должно быть, осознала это, когда прощалась со мной и отдавала меня медсестре. Мама, которая меня вырастила, скорее всего, осознала это, когда усадила меня за стол и призналась, что я удочерена. К твоей же матери осознание, я думаю, пришло тогда, когда она решилась подать иск, невзирая на общественное порицание и личные сомнения. Мне казалось, что быть хорошей матерью означало рискнуть любовью своего ребенка ради своей любви к нему.

— Я так хотела второго ребенка… — полушепотом пробормотала Шарлотта. — Я хотела, чтобы мы с Шоном вместе познали это чудо. Хотела, чтобы мы вместе водили ее в парк и катали на качелях. Хотела печь ей печенье и ходить на ее школьные спектакли. Хотела научить ее кататься на лошади и на водных лыжах. Хотела, чтобы она заботилась обо мне, когда я состарюсь. — Тут Шарлотта подняла глаза на меня. — А не наоборот.

Я почувствовала, как волоски у меня на голове встали дыбом. Я отказывалась верить, что женщина, даровавшая новую жизнь, пойдет на попятный, едва у этой новой жизни начнутся трудности.

— Думаю, все родители понимают, что небо не всегда безоблачно, — сухо прокомментировала я.

— Я не была наивной дурочкой, у меня уже росла одна дочь. Я знала, что буду лечить Уиллоу, если она заболеет. Знала, что придется вставать среди ночи, если ей приснится кошмар. Но я не знала, что болеть она будет неделями. Годами. Не знала, что вставать придется каждую ночь. Не знала, что ее болезнь нельзя будет вылечить.

Я опустила глаза, притворившись, будто расправляю какие-то бумаги. А если и моя мать отреклась от меня, потому что я не оправдала ее ожиданий?

— А как же Уиллоу? — Я решила без затей ее спровоцировать. — Она же умная девочка. Как она, по-вашему, почувствует себя, когда услышит, что родная мать жалеет о ее рождении?

Шарлотта вздрогнула.

— Она знает, что это не так. Я не представляю своей жизни без нее.

У меня в голове как будто выбросили предупредительный красный флажок.

— Погодите-ка. Не вздумайте произносить этих слов. Даже не намекайте на это. Миссис О’Киф, если вы подадите этот иск, вы должны быть готовы заявить под присягой, что если бы знали о болезни дочери заранее, если бы вам предоставили выбор, то вы бы прервали беременность. — Я дождалась, пока наши взгляды пересекутся. — Вы сможете это сделать?

Она отвернулась и посмотрела на что-то в окно.

— Разве можно скучать по человеку, с которым не знаком?

В дверь постучали, и секретарша просунула голову в кабинет.

— Извини, что отвлекаю, Марин, — сказала Брайони, — но у тебя на одиннадцать назначена встреча.

— Уже одиннадцать?! — Шарлотта мигом подскочила. — Я опаздываю. Уиллоу будет волноваться.

Поспешно схватив сумку и перекинув ремешок через плечо, она выбежала из кабинета.

— Я вам перезвоню! — крикнула я ей вдогонку.