В.И. Ленин. Полная биография - Владлен Логинов

«Надо принять во внимание, что соблазн вступления в правительственную партию в настоящее время гигантский». Естественно, это рождает желание заполучить теплое местечко, а посему, по мере успехов советской власти, «напор в партию элементов мелкобуржуазных и прямо враждебных всему пролетарскому возрастет в гигантских размерах». Между тем «нет сомнения, что наша партия теперь по большинству своего состава недостаточно пролетарская… Со времени войны фабрично-заводские рабочие в России стали гораздо менее пролетарскими по составу, чем прежде… Это – факт общеизвестный»1919.

В этой связи «безусловно необходимо, чтобы не обманывать себя и других, определить понятие “рабочий” таким образом, чтобы под это понятие подходили только те, кто на самом деле по своему жизненному положению должен был усвоить пролетарскую психологию. А это невозможно без многих лет пребывания на фабрике без всяких посторонних целей, а по общим условиям экономического и социального быта».

«С другой стороны, так же несомненно, – развивает свою мысль Владимир Ильич, – что партия наша теперь является менее политически воспитанной в общем и среднем (если взять уровень громадного большинства ее членов), чем необходимо для действительно пролетарского руководства в такой трудный момент, особенно при громадном преобладании крестьянства, которое быстро просыпается к самостоятельной классовой политике».

И Ленин предупреждает: «Если не закрывать себе глаза на действительность, то надо признать, что в настоящее время пролетарская политика партии определяется не ее составом, а громадным, безраздельным авторитетом того тончайшего слоя, который можно назвать старой партийной гвардией». Такая ситуация резко усиливает роль субъективных, личностных моментов: «Достаточно небольшой внутренней борьбы в этом слое, и авторитет его будет если не подорван, то во всяком случае ослаблен настолько, что решение будет уже зависеть не от него»1920.

27 марта в 12 часов 30 минут, открывая XI съезд РКП(б), Ленин сказал: «Первый год мы имеем возможность посвятить свои силы настоящим, главным, основным задачам социалистического строительства… Я уверен, что если мы сделанное нами оценим с надлежащей трезвостью и не побоимся глядеть прямо в глаза действительности, не всегда приятной, а иногда и совсем неприятной, то все трудности, которые только теперь вырисовываются перед нами во всем размере, все эти трудности мы, несомненно, преодолеем»1921.

Потом начались выборы президиума, секретариата, мандатной и редакционной комиссий, утверждение регламента и порядка дня съезда. А когда эти вопросы были решены, слово для политического отчета Центрального Комитета вновь предоставили Владимиру Ильичу.

Он начал с Генуи, перечислил все, что сделано: ЦК тщательно подобрал делегацию «из лучших наших дипломатов», выработал и многократно обсудил «детальные директивы» для переговоров. И главное, что теперь необходимо понять: мы идем в Геную не как коммунисты, пропагандирующие революционные идеи, но и не для того, чтобы поучаствовать в различного рода дипломатических играх, а исключительно «как купцы».

Это важно и для самих европейских держав. Их собственные интересы требуют развития торговли с Россией. А коли так, то хозяйственная необходимость проложит себе дорогу. «Через Геную, если достаточно сообразительны и не слишком упрямы будут наши тамошние собеседники, мимо Генуи – если им вздумается упрямиться. Но цели своей мы достигнем!»1922

Ленин попросил у делегатов «разрешение в детали этого вопроса не входить», ибо наша «печать уделяла этому вопросу много места, – на мой взгляд, даже непомерно много, – в ущерб действительным, практическим и насущным нуждам нашего строительства вообще, хозяйственного в особенности»1923.

Среди большевиков было немало выдающихся ораторов, чьи выступления, полные артистизма, остроумия и блеска эрудиции, вызывали всеобщее восхищение. Таким, к примеру, был на трибуне Луначарский. Были и другие – те, чей темперамент, властность интонации, эмоциональный накал заставляли аудиторию бурно «сопереживать» речь. Временами так выступал Троцкий. Ленин принадлежал к совсем другому типу ораторов.

Он не ставил перед собой задачу поразить слушателей блеском эрудиции или остроумия (хотя в стенограммах его выступлений постоянно встречается ремарка – «смех в зале»). Не старался вызвать у слушателей и бурный эмоциональный взрыв. Владимир Ильич стремился добиться иного: чтобы аудитория думала вместе с ним.

«Говорил быстро, – писала о Ленине Крупская. – Стенографисты плохо записывали… Конструкция фраз у него трудная… Речь простая была, не вычурная и не театральная, не было ни “естественной искусственности”, не “певучая” типа французской речи (как у Луначарского, например), не было и сухости, деревянности, монотонности типа английской – русская речь посредине между этими крайностями. И она была у Ильича такая – посредине – типичная русская речь»1924.

Выходя к аудитории, он ставил проблему. С разных сторон подходил к ней. Приводил аргументы «за» и «против». И создавалось ощущение, будто он думает вслух, втягивая слушателей в логику своих размышлений. А у слушателей, в свою очередь (конечно, не у всех), возникала уверенность в том, что они сами, по ходу выступления Ленина, проходят весь сложный путь поиска истины…

«Мне сдается (или, по крайней мере, такова моя привычка), – сказал Владимир Ильич, обращаясь к делегатам XI съезда, – что в политическом докладе ЦК нам надо вести речь не просто о том, что было за отчетный год, но и о том, какие за отчетный год получились политические уроки – основные, коренные, чтобы свою политику на ближайший год определить верно, чтобы кое-чему за год научиться»1925.

В докладе предстояло сказать немало неприятных, а то и обидных слов, задевавших многих делегатов – руководящих работников партийного и государственного аппарата разных уровней. Но для Ленина было важно не обидеть их, доказавших в годы Гражданской войны свою преданность революции, а помочь уяснить «всю громадную опасность, которая заключается в нэпе», и понять, что одна из основных трудностей предстоящего 1922 года «лежит в нас самих»1926.

Речь его выстраивается как бы по концентрическим окружностям, вернее – по спирали, когда к одному и тому же вопросу он, казалось бы, возвращается дважды и трижды. Эту особенность выступлений Ленина подметил писатель Илья Эренбург: «…Он возвращался к уже высказанной мысли, но никогда не повторял ее, а прибавлял нечто новое. Некоторые из подражавших впоследствии этой манере говорить забывали, что спираль похожа на круг и не похожа – спираль идет дальше»1927. В конечном счете благодаря подобного рода «повторам» из приводимых им аргументов и умозаключений выстраивалась смысловая и логическая связь конечных выводов.

«Политические события, – сказал Ленин, – всегда очень запутаны и сложны. Их можно сравнить с цепью. Чтобы удержать всю цепь, надо уцепиться за основное звено. Нельзя искусственно выбрать себе то звено, за которое хочешь зацепиться». Искусство политики как раз в том и состоит, чтобы найти его, то есть, выражаясь другими словами, определить – где тот гвоздь, на котором зависли все проблемы данного момента. И Владимир Ильич апеллирует к опыту предшествующих лет.