Лондон - Эдвард Резерфорд

Вскоре он увидел конечный пункт путешествия: цепочку жемчужных огней, протянувшихся вдоль кромки воды за Ламбетским дворцом на южном берегу. Через пять минут Мередит покинул лодку и направился в развлекательные сады Воксхолла.

Старинное, еще средневековое поместье, тогда называвшееся Вокс-Холл, преобразовывали не однажды, но никогда – столь разительно. Предприниматель Тайерс, заручившийся помощью своего друга-живописца Хогарта, устроил там блистательный парк развлечений и общественных мероприятий. Спринг-Гарденз в Воксхолле, как они были названы, имели колоссальный успех, сопоставимый с достижениями конкурентов в Ранела-Гарденз на другом берегу. Их неизменным покровителем был принц Уэльский, за вход же брали один-два шиллинга, кроме случаев, когда парк снимали под частный прием. Прошлая весна здесь выдалась, наверное, самой яркой, благо премьера оркестровой сюиты Генделя «Музыка для королевского фейерверка» собрала двенадцатитысячную толпу.

Мередит вошел. Входом в сады служили двери большого георгианского здания, а сразу за ними открывалась длинная аллея, освещенная сотнями фонарей. Справа виднелись контуры эстрады, слева стояла великолепная шестнадцатигранная ротонда, в роскошном помещении которой устраивали танцы и собрания. По соседству располагались концертные ложи для постоянных гостей. Эти ложи, панели которых были расписаны Хогартом, Гейнсборо и другими мастерами, были любимым местом Мередита. Но этим вечером он не задержался у них и продолжил поиски своей жертвы.

Был карнавальный вечер. Некоторые ограничивались черными полумасками. Пара женщин предпочла вуали. Конечно, светская публика обычно узнавала своих, но не всегда, и Мередит несколько раз удостоился восхищенного недоумения. Он заглянул в ротонду, но не нашел там того, кого желал видеть. Тогда он продолжил путь по аллее, заполненной гулявшими парами. По бокам тянулись тропинки более темные, где назначались свидания тайные. Наконец он усмотрел искомую фигуру в компании веселившихся джентльменов, которые облюбовали полукруглую беседку в небольшой галерее с классическими колоннами.

Пристроиться к ним удалось без труда. Лорд Сент-Джеймс был как на ладони, но Мередит притворился, что не узнал его в маске. Двух-трех джентльменов он и вправду не знал. Разговор шел о политике, и Мередит не участвовал. Вскоре, однако, они перешли к сплетням, и он, выбрав подходящий момент, вставил слово:

– Говорят, в последний скандал замешан лорд Сент-Джеймс.

Повисла тишина. Он заметил, как один джентльмен вопросительно глянул на графа, после чего негромко осведомился:

– Сэр, помилуйте, в чем же дело?

– Да как же! – продолжил Мередит, изображая придурковатого фата. – Говорят, джентльмены, что граф поколачивает жену. – Он выдержал паузу для пущего эффекта. – Забавно то, что он сам не знает за что. Ибо в действительности у него больше поводов к недовольству, чем он сознает. – Тут он позволил себе наглый, дробный смешок. – В отличие от тех – меня, например, – кто имел удовольствие насладиться ее благосклонностью!

«Дело сделано, и сделано ловко», – порадовался Мередит. У графа, если тот хотел сохранить малую толику чести, не было выхода. Бледной рукой, дрожавшей только слегка, Сент-Джеймс снял маску:

– Могу я узнать имя мерзавца, к которому обращаюсь?

Мередит тоже снял маску и чопорно ответил:

– Капитан Мередит, милорд. К вашим услугам.

– Мои друзья готовы вам послужить, сэр.

– Я буду в моем доме на Джермин-стрит через час, – отозвался Джек, отвесил поклон и повернулся.

Право выбора оружия оставалось за вызванным на дуэль, поэтому позже ночью, когда от графа прибыли два джентльмена, Мередит сообщил:

– Я выбираю рапиры.

Своих секундантов он уже прихватил из клуба. Было условлено, что поединок пройдет незамедлительно, на рассвете.

Лорд Сент-Джеймс подозревал, что к его возвращению жена будет спать, и с удивлением обнаружил, что та не только оставила открытой дверь спальни, но и ждала его.

По дороге из Воксхолла он раздумывал, устроить ли ей скандал или молча отправиться на дуэль. Имелось и другое соображение. Если он вдруг умрет, то все поместье перейдет к супруге, так как в отсутствие сына у него не было других наследников. Оставить все, что имел, неверной жене? И если нет, то звать ли адвоката, хотя бы и посреди ночи? Но как изменить завещание? Он пребывал в растерянности. Исполненный этих сомнений, он обнаружил себя стоящим лицом к лицу с леди Сент-Джеймс, которая поманила его в спальню и притворила дверь.

Женщина выглядела лучше. Отек сошел. Синяк почти исчез под слоем пудры и грима. К вящему изумлению графа, она, похоже, еще и хотела помириться.

– Милорд, – заговорила она кротко, – ночью вы обошлись со мной очень грубо. Весь день я ждала от вас слов извинений, какого-то знака нежности. Не дождалась. – Она пожала плечами и вздохнула. – Но я понимаю, что дала вам повод. Я любила общество вместо мужа. Я ставила мои удовольствия выше обязанности подарить вам детей и сожалею об этом. Возможно ли нам примириться? Поедемте сей же миг в Боктон!

Он уставился на нее:

– И вы подарите мне наследника?

– Разумеется. – Она не без мрачности усмехнулась. – Возможно, после вчерашней ночи он у вас уже есть.

Сент-Джеймс задумчиво изучал ее взглядом. Какие-то козни?

– Миледи, я должен вам кое-что сообщить, – произнес он медленно. – Некий субъект уведомил меня в том, что был вашим любовником. Мне, естественно, пришлось защищать мою и вашу честь. Что вы на это скажете?

Если возможно сразу выразить лицом недоверие, шок и невинность, то леди Сент-Джеймс справилась с этим без малейшей наигранности.

– Кто? Кто мог сказать такую вещь? – задохнулась она.

– Капитан Мередит, – холодно ответил граф.

– Джек Мередит? Мой любовник? – Она смотрела на него, будучи вне себя от изумления. – И вы намереваетесь драться?

– А как же иначе?

– Боже мой! – Она покачала головой. Затем обронила, почти обращаясь к себе одной: – Бедный благонамеренный болван! – Она вздохнула. – Ох, Уильям! Это моя вина.

– Значит, он был вашим любовником?

– Да нет же, святые угодники! Никогда в жизни. У меня вообще не было любовников. – Графиня выдержала паузу, затем тихо продолжила: – Джек Мередит прикидывается повесой, но это не так. В душе он добрый человек, давным-давно признавшийся мне в безответной любви. Он стал мне другом. И когда вы обошлись со мной так жестоко, я отправилась к нему за советом. Он очень разгневался, Уильям. Но я не думала, что он пойдет на такой шаг.

– Зачем же ему тогда говорить, что он был вашим любовником?

Она казалась искренне озадаченной.

– Наверное, чтобы заставить вас драться. Должно быть, он думает, что я нуждаюсь в защите. Но вы же ему не поверили? – (Лорд Сент-Джеймс пожал плечами.) – В конце концов, – продолжила она, – Уильям, подумайте вот о чем. Каков бы ни был Мередит, он, безусловно, джентльмен. Будь это правдой, разве он стал бы кричать о ней перед компанией незнакомцев в Воксхолле?