Негласные войны. История специальных служб 1919-1945. Книга вторая. Война. Том первый - Игорь Иосифович Ландер

хроническую нехватку валюты. Продукция химической промышленности, оборудование и лес в 1943 году поставлялись в объемах не более трех четвертей объемов предыдущего года. Исключение составляли шарикоподшипники, вывоз которых был не столь заметен, но насущно важен для рейха, особенно после начала массовых бомбардировок производивших их заводов. Например, только за шесть недель целевых рейдов на шарикоподшипниковые заводы в феврале 1944 года объем их производства снизился на 29 %[289]. Шведские поставки этой стратегической продукции приносили высокую прибыль и менее бросались в глаза, чем массовые перевозки руды и леса, поэтому их объем в течение некоторого времени возрастал. Если в 1942 году экспорт всех видов подшипников в Германию оценивался в 51 миллион шведских крон, то в 1943 году он достиг 60 миллионов, но непрерывное дипломатическое воздействие Лондона и Вашингтона на Стокгольм привело к тому, что в 1944 году поставки подшипников составили лишь 29 миллионов крон.

Шведы страховались на будущее, однако во многих вопросах проявляли упорство. Они возражали против увеличения штата иностранных миссий, поскольку было совершенно ясно, что на новые должности прибывают отнюдь не “чистые” дипломаты. Именно это и произошло с МИ-6, когда ее руководство наконец решило направить в резидентуру специалиста по контрразведке. Представитель V секции Питер Фэлк (кодовый номер 36700) должен был работать в Стокгольме под прикрытием должности офицера Бюро паспортного контроля (ПКО), что вообще исключало всякие сомнения относительно его подлинного рода занятий. Первоначально МИД отказался дать разрешение на его прибытие, но ситуацию исправил британский посол Виктор Мэллет. Он близко дружил с королем, еженедельно играл с ним в теннис и сумел заручиться его согласием на введение в посольстве Великобритании новой должности. Прибывший Фэлк сосредоточил свое основное внимание на подозревавшемся им в причастности к спецслужбам Карле-Хайнце Крамере и завербовал домработницу немца, бывшую австрийскую гражданку, ставшую агентом СИС под номером 36704. Она сообщила, что ее хозяин постоянно носит с собой ключ от запертого ящика письменного стола, в котором, очевидно, хранит нечто важное. Фэлк снабдил женщину 200-граммовым бруском сливочного масла, на котором она сумела сделать отпечаток ключа, когда Крамер принимал ванную. Норвежский беженец изготовил его копию, и домработница смогла заглянуть в ящик, но не обнаружила там ничего заслуживающего внимания. Немец соблюдал требования конспирации и не хранил дома никакие секретные материалы. Некоторый интерес представлял лишь паспорт, в котором имелись отметки о 10-дневном пребывании его владельца в Великобритании. Крамер вылетел из Лондона 3 сентября 1939 года, как раз вовремя, чтобы избежать интернирования в связи с началом войны. Более никаких особых достижений за британской внешней контрразведкой не числилось, да и вообще результаты деятельности МИ-6 в Стокгольме никоим образом не идут в сравнение с работой ни военно-морского атташе Дэнхема, ни японских или германских противников. Тем не менее, руководство СИС считало свою “станцию” в Швеции наиболее успешной точкой за всю войну. Собственно, учитывая более чем скромные результаты действий всей британской разведки, за исключением ПШКШ/ШКПС, возможно, такая оценка и была справедливой. Одним из критериев столь лестной характеристики являлось крайне незначительное число провалов. Шведы арестовали лишь двоих британских агентов, и в этом отношении стокгольмская резидентура, безусловно, оказалась впереди других “станций” МИ-6.

Трудно сказать, соответствовали ли действительности опасения Рузвельта в отношении эффективности советских спецслужб, но во всяком случае в Швеции ее переоценивать не следовало. До июня 1941 года НКВД/НКГБ практически не проводил там операции, а позднее его деятельность не увенчалась особыми успехами. Внешняя разведка планировала создать в стране нелегальные резидентуры для обеспечения себя инфраструктурой на случай разрыва дипломатических отношений между Швецией и СССР, однако потерпела неудачу. С территории страны вяло велась оперативная работа по германскому, финскому, датскому и норвежскому направлениям, не принесшая заметных плодов. “Легальным” резидентом с сентября 1941 года являлся Б. А. Рыбкин (“Кин”, “Ярцев”), известный по проведению безрезультатных секретных переговоров с финнами от имени советского руководства.

В. А. Сташевский

Впрочем, РУ/ГРУ действовало в Швеции более активно. Еще в предвоенный период помощник военного атташе СССР в Стокгольме А. Р. (А.) Риттер (“Рудольф”) имел на связи агентурную группу, руководимую бывшим военно-морским атташе Российской империи в Швеции капитаном 1-го ранга В. А. Сташевским (“Адмирал”). После революциии этот офицер не вернулся на родину, но связь с ней не прервал, перейдя на уровень негласного сотрудничества с военной разведкой СССР.

Под руководством групповода работал еще один эмигрант, бывший прапорщик по Адмиралтейству В. Н. Бук (“Барбо”), в описываемый период помощник капитана на судах торгового флота. Третьим и, вероятно, самым результативным агентом резидентуры являлся швед “Тюре”, поддерживавший хорошие связи в высших политических кругах столицы, вплоть до короля. В 1938 году из-за отзыва и репрессирования Риттера связь с группой “Адмирала” прервалась и была восстановлена только после прибытия в начале 1940 года нового военного атташе Н. И. Никиту-шева (“Акасто”). Он реорганизовал работу резидентуры и наладил передачу собранных группой “Адмирала” через нелегальную линию связи, которую обслуживала агент-радист Сигне Эриксон (“Акма”). Ее муж Георг Эриксон также участвовал в обеспечении работы передатчика. Сташевский никогда не встречался с Эриксон, она получала добытые группой “Адмирала” материалы через сотрудника торгпредства СССР Я. Н. Князева (“Кольмар”).

Резидентура не работала против страны пребывания, объектами ее заинтересованности являлись группировки вермахта в Финляндии, Норвегии и Дании, а также транзит германских войск и военных материалов через территорию Швеции. Кроме того, отслеживалась политическая линия Стокгольма в привязке к идущим в Европе военным действиям. Отдельным направлением стало взаимодействие Никитушева с военным и военно-морским атташе Норвегии в столице Швеции, от которых он с 1943 года получал добытые норвежскими разведчиками сведения.

Несмотря на скромные масштабы деятельности, резидентура не избежала провала, причем весьма шумного. В середине августа 1943 года совместные усилия шведских радиоконтрразведчиков и полицейских привели к аресту “Акмы” и захвату ее передатчика, интенсивно обсуждавшихся в местной прессе. Вынужден был покинуть страну Князев. Это не приостановило деятельность группы “Адмирала”, продолжавшейся еще более года. Однако в декабре 1944 года, после приблизительно двухмесячной разработки, Сташевский и оба его агента были арестованы. Последовала очередная кампания в прессе, групповода осудили, и на этом агентурная работа советской военной разведки в Швеции была на описываемый период закончена.

Война стремительно приближалась к концу, и в попытках отсрочить его немцы попытались из Стокгольма организовать партизанское движение в Финляндии. В их памяти были еще свежи эпизоды советско-финской войны, когда небольшие летучие отряды лыжников наносили стремительные удары по завязшим в снегах неповоротливым частям Красной