Под прикрытием - Сергей Николаевич Зеленин

произошедшего, просто кипел как жидкий азот на сковородке. Секс с хозяйкой заведения, был просто невероятным по страсти и по испытываемым нами обоими ощущениям!

— Серафимушка… — сладко стонала Софья Николаевна, — ты как будто в последний раз «это» делаешь…

Я, под скрип многострадальной койки:

— Каждую минуту… Надо жить, так… Как будто… Она… У тебя… Последняя…

— О, ДА…!!!

— О, ЙЕЕЕС!!!

«Почаще бы с обыском приходили, что ли, — подумалось, когда я уже под утро возвращался домой в шапке и полушубке с чужих голов и плеч и валенках с чужих ног, — может, время от времени — на самого себя доносы в ГПУ писать?».

Я успел прибраться в доме, вытереть лужицы воды с пола и оттереть тряпками успевшую свернуться лужу крови у дверей, и уже завтракал — когда проснулся Отец Фёдор:

— Я ничего интересного не пропустил, сын?

— А что у нас в Ульяновске может происходить «интересного», — пресыщенно ковыряюсь вилкой в тарелке, — так… Зарежут кого-нибудь раз в год и снова тишина.

Отцовское сердце надо беречь! Расскажу ему, конечно, но только сперва хорошенько психологически подготовив:

— Вот и вчера вечером…

* * *

Операция «Чужой» прошла вполне благополучно… Для одной из сторон!

При обыске на «Нефтяном складе» и в доме Панкрата Сапрыкина, нашлось очень много чего «интересного» — на десять «контрреволюционных заговоров» хватит и ещё на одиннадцатый останется. Сразу, «по горячим следам» было арестовано порядка двух десятков «заговорщиков», затем в процессе следствия — ещё около сотни…

«Почему так много», спросите?

Главным свидетелем по делу был Охрим Косой и, осмелев, он «сдавал» всех подряд — всех своих обидчиков, припомнив им прошлое. Правда, прежде приходил ко мне — советовался:

— Серафим, посмотри — вот у меня ещё списочек «контрреволюционеров». Буквально вчера вспомнил…

— Ну красава, Охрим! Ух, ты… А что так опять много? Ну-ка, давай посмотрим…

Обычно, после скрупулёзного анализа список значительно сокращался:

— Не каждый, кто тебя в детстве по морде разок ударил — твой враг! И тем более — враг Советской власти. Нам с тобой в этом городе ещё жить и жить — так что поумерь свою «мстю», дружище.

Мои «репрессии» были избирательными… Очень избирательными. Я чистил Ульяновск от родственников Панкрата Сапрыкина — от всех, без исключения.

«На фига тебе это нужно», спросите?

А мне лишних врагов под боком не надо — в преддверии тридцатых годов! Ибо уверен: сколько я из этого клана недобитков оставлю — столько на меня будет доносов в НКВД, плюс от успевших к тому времени народиться новых.

Хотя, конечно — это вопрос спорный…

Недовольных было достаточно много, причём среди тех — про кого и сроду не подумаешь. Фрол Изотович Анисимов, как-то между делом заметил:

— Ты обещал увеличить население Ульяновска, а вместо этого сокращаешь… Нехорошо!

— Когда я предлагал очистить улицы города от дерьма, многие тоже противились… Помнишь? А теперь — найди хоть одного, кто скажет — что я был неправ!

— Так то ж, дерьмо… — отводит взгляд, а то — люди!

— Среди людей мало «дерьма»?

— А кто будет определять — человек это или дерьмо? Ты?

— Если больше некому — я буду. Ещё, какие-то вопросы?

Молчим, как две мыши на крупу…

И, вдруг протянув мне руку и крепко сжав мою — он глядя мне прямо глаза, горячо говорит:

— Товарищ Свешников! Запомни: из-за Ефима я всегда буду на твоей стороне — чтобы мне кто в уши «не пел».

* * *

Ефим Анисимов продолжает делать успешную карьеру в Нижнем Новгороде. Они с Братом-Кондратом, как два кукушонка вылупившиеся из яиц — подложенных заботливой матерью-кукушкой в чужое гнездо. Кроме руководства нижегородским отделением движения «Хулиганов нет» и «Ударными комсомольскими отрядами по борьбе с хулиганством», (УКО) — Ефим, уже практически возглавляет Губисполком РСКМ — загнав «под плинтус» его первого секретаря. Кондрат Конофальский же — твёрдо встал во главе агитационного отдела, выкинув из «гнезда» предыдущего заведующего.

Про «группу альпинистов» они тоже не забывают: Елизавета Молчанова возглавила организационный отдел, ещё один комсомолец-ульяновец — член бюро губкома и, наконец — один очень способный парнишка из Ардатова, плотно «окопался» в экономическо-правовом отделе.

С десятка два ребят — как ульяновцев (в том числе трое «есаулов»), так и выходцев из других волостей или уездов — стали средним и низшим командным звеном в «УКО».

— Ефим, — говорю, — Наполеон как-то раз сказал: «Армией командую я и сержанты. Остальные — лишь связывающий элемент между мной и ними». Не забывай его слова — если хочешь хоть чего-то в этой жизни добиться.

Думаю, он запомнил!

Очень внимательно, пристально слежу за их деяниями: успехами и, особенно — промахами.

У них очень хорошие, чуть ли не дружеские отношения со Андреем Ждановым, близкое знакомство с Сергеем Кировым и некоторыми другими вождями партии и комсомола помельче.

— Высоко взлетел мой Ефим, — по всякому поводу и без него, любил хвастаться Фрол Изотыч, — сразу видно, чья кровя!

Борис Александрович Конофальский от него не отставали и любил по каждому поводу «пускать» слезу:

— Мой то Кондрат — каким способным оказался, а⁈ Как в газетах пишет — вы только почитайте. Не хуже самого Каутского или бери выше — самого ЭНГЕЛЬСА!!!

Некоторые маловеры ему:

— Да, не бреши! Здесь подписано: «Товарищ Чё» — а вовсе не твой Кондрат.

Тот, при всей своей старческой немочи, за грудки:

— Это его псевдоним! Ленин — тоже не «ульяновым» подписывается.

— Так то — ЛЕНИН!!!

Если при диспуте присутствовала жена Бориса Александровича, дело могло закончиться звонкой плюхой:

— А Мой Кондратка ничем не хуже вашего Ленина!

Вполне с ней согласен: парень с головой дружит.

Правда, в отличии от теории марксизма, в практике их сын конкретно «плавает» и, мне приходится частенько давать Кондрату Конофальскому устные «инструкции»… Кроме того, в губернской прессе полным ходом идёт дискуссия между Антоном Сталком (не единственный мой «ник», напоминаю!) и товарищем Чё, иногда выплёскивающаяся на страницы центральных газет.

Срач стоит… Хоть Маркса с Энгельсом выноси!

Да и интуицией он пока не обзавёлся.

Время сейчас непростое: в верхах ведётся отчаянная борьба за наследство умирающего Ленина.

Иногда, запутавшись в хитросплетениях подковёрной борьбы в Кремле — хватаясь за голову наш главный «идеолог» Брат-Кондрат, спрашивал:

— За кого мы, Серафим?

— Мы — сами за себя, мой юный теоретик