Греховные радости - Пенни Винченци

— Вот черт, — проговорил Макс.

— Совершенно верно. Помнишь, несколько месяцев назад у вас появился какой-то новый клиент? Какая-то компания по производству электроники.

— Черт, — снова повторил Макс. Но потом добавил: — Да брось ты, ради бога, Джейк. В Швейцарии тысячи всяких компаний.

— Я бы на твоем месте посмотрел состав ее правления, — ответил Джейк. — Что я и сделал. Там масса интересных имен, в этом правлении. И далеко не все из них швейцарские. Довольно много и арабских. В том числе есть и некий мистер Аль-Фабах. Он ведь, по-моему, один из ваших клиентов? Точнее, клиентов этого вашего мистера Дрю? Я готов заключить пари, что мистер Аль-Фабах отмывает где-то свои деньги, отмывает, крахмалит и разглаживает, а потом привозит их сюда и тут покупает на них магазины.

— Значит, кто-то должен менять эти франки, — задумчиво произнес Макс.

— Совершенно верно. Поинтересуйся этим, сынок. Я бы на твоем месте поинтересовался. И если обнаружишь что-то такое, будь другом, дай тогда знать.

Больше к этой теме уже не возвращались. Они еще немного выпили и, пребывая в состоянии приятного опьянения, спустились вниз, в ресторан; там вокруг бутылки арманьяка 1939 года ценой в сто сорок пять фунтов сидела довольно шумная компания маклеров.

— Спорят, сколько в бутылке осталось капель, — устало проговорил метрдотель. — Скорее бы уж они ее допивали и уходили.

Один из этих маклеров оказался знакомым Джейка, поэтому его и Макса пригласили присоединиться к спору.

Пари, а потом и игра закончились в одиннадцать вечера; Макс проиграл сто фунтов, Джейк выиграл пятьсот. Джейк предложил поехать в клуб; в итоге они побывали в нескольких. В пять утра вроде бы уже не было никакого смысла возвращаться домой. Макс и Джейк поехали в «Мортонс», свалились там прямо на пол и поспали пару часов, потом с трудом спустились вниз, в ресторан, позавтракать.

— Мне надо купить рубашку, — заявил Макс, — от этой уже просто воняет.

— У меня есть пара запасных в столе, — лениво сообщил Джейк. — Держу там для всяких непредвиденных случаев. Только потом верни.

— Я сделаю лучше, — ответил Макс. — Я куплю тебе новую.

— Молодец будешь, — сказал Джейк.

В «Прэгерс» Макс добрался к восьми часам. Там уже работа кипела вовсю. Шайрин, новая, очень сексуальная секретарша Чака Дрю, мчалась куда-то по коридору с целой стопкой папок в руках; Макс на ходу похлопал ее по симпатичному маленькому задику, как будто приглашавшему поступать именно так. Шайрин обернулась, нахмурилась и вдруг уронила папки.

— Это ты виноват. — Она ужасно старалась, чтобы голос ее звучал сердито.

— Извини. Давай я помогу тебе их собрать.

Он помог ей донести эти папки по коридору, сложил их у нее на столе.

— Ну вот, дорогуша. Если тебе когда-нибудь понадобится моя помощь, ты только скажи. Слушай, а почему бы нам не заглянуть сегодня после работы в бар? Будем считать это моим извинением.

Шайрин заколебалась. Макс понимал, о чем она думала: о том, что Макс не принадлежит к числу тех, к кому Чак хорошо относится, и еще о том, что он помолвлен с той самой девушкой, изображение которой как раз в этом месяце украшало обложку журнала «Космополитен». Но жадность и тщеславие взяли в ней верх.

— Это было бы мило. Но я не могу сегодня долго задерживаться, у меня встреча с подругой.

— Скажи ей, пусть присоединяется к нам.

В тот вечер одно будто тянуло за собой другое. Макс накачал Шайрин шампанским, долго и пространно говорил ей, что она большая умница и что ей стоило бы подумать о том, чтобы поучиться на маклера, а потом повел ее ужинать в «Лэнган». Зайти после ужина вместе с Максом в «Прэгерс» — он хотел забрать оттуда рубашки, которые купил в тот день себе и Джейку, — она отказалась: неделю назад одна из ее подруг вернулась вот так с одним маклером поздно вечером на работу, и дело кончилось тем, что они занялись любовью прямо на полу.

— По-моему, это не так плохо, — широко улыбнулся Макс.

— Очень плохо, — возразила Шайрин, — ночная охрана все видела по внутреннему телевидению.

В конце концов Макс отвез ее на своем «порше» домой, в Бромли, и в два часа ночи, совершенно измученный, сам свалился в постель; однако мучился он недаром: ему удалось вытянуть из Шайрин, что на следующей неделе Чак должен уехать на пару дней в Цюрих, чтобы побывать в одной новой фирме по производству электроники. А разве Чак не был там только на прошлой неделе, как бы к слову спросил Макс, и Шайрин ответила, что да, был, он вообще часто туда ездит, эта фирма — очень важный новый клиент, а Чак — самый добросовестный, самый добрый и великодушный босс, какого ей доводилось видеть. Каждый раз, когда он ездит в Цюрих, сказала она, Чак привозит ей какой-нибудь хороший подарок. «Мне почему-то казалось, что эта фирма электроники находится в Женеве», — заметил Макс, и Шайрин ответила, что да, в Женеве, но, когда Чак туда ездит, он часто заодно встречается с кем-то в Цюрихе.

Ну что ж, одно сходилось с другим очень точно.

* * *

Он рассказал обо всем этом Джейку, но больше никому говорить не стал. У Шарлотты и без того хватало забот и проблем.

Джейк заметил, что все это очень интересно, но его приятелю нужно что-нибудь несколько более осязаемое.

— Например, твердо знать, что есть счет в банке. Он наверняка что-то делает там с деньгами. Ведь комиссионные за отмывание не меньше двадцати процентов.

— Позанимаюсь еще немного Шайрин, — кивнул Макс.

Джон Фишер с каждым днем выглядел все ужаснее. Объяснять Максу, с чем связаны эти перемены, он не хотел, но как-то в начале сентября заявил, что не может больше всего этого вынести, и подал заявление об уходе. В тот день после обеда Чак Дрю вызвал его к себе; от Чака Фишер вернулся — краше в гроб кладут и, отводя глаза, промямлил, что Чак повысил ему зарплату и он согласился остаться.

— Они что, чем-то тебя шантажируют? — спросил его Макс.

— Не говори глупостей, — буркнул Фишер. Однако последнее время он буквально таял на глазах.

Мысль о том, чтобы устроить вечеринку, поначалу показалась очень удачной. Сама идея принадлежала Максу, а родилась она из одной крупной ссоры, которая произошла у него с Джеммой. Макс сказал, что неплохо было бы устроить какой-нибудь праздник. Джемма ответила, что у них только недавно был праздник, а Макс возразил, что не считает развлечением те стариковские посиделки, которые устроил ее отец, и что надо организовать настоящую, хорошую вечеринку. Например, чтобы отпраздновать его двадцать первый день рождения (эта мысль пришла ему в голову совершенно внезапно, и он, не раздумывая, высказал ее); Джемма заметила, что двадцать один год ему исполнится только в декабре, а отмечать дни рождения заранее плохая примета, — Макс выматерился и заявил, что будет отмечать свой день рождения тогда, когда захочет. Джемма сказала, что ей опротивели его вечные выражения, и Макс отвез ее домой; на следующий день он извинился, однако идея вечеринки по-прежнему казалась ему привлекательной. Хотелось бы устроить настоящий большой вечер, о котором стали бы потом слагать легенды, говорил Макс, — вечер, на котором присутствовали бы абсолютно все. И если Джемма хочет, они могли бы еще раз отметить свою помолвку, он ничего не имеет против, — главное, чтобы состоялся сам вечер. Возможность еще раз публично подтвердить, что она вскоре станет графиней Кейтерхэм, очень понравилась Джемме, и она согласилась.