Пропустите женщину с ребенком - Ирина Лобановская

— Я ничего не говорил о свадьбе. — Виталий пожал плечами. — При чем тут она? Как все женщины обожают это слово! И не желают понимать, что это не хеппи-энд, а часто серьезное испытание, ломающее судьбы! И счастье я рассматриваю не так, как ты. Впрочем, оно для всех таит в себе очень разный смысл. Я воспринимаю его как умение находить радости в малом. Во всем вокруг себя. А ты ищешь счастье в примитивности души и эмоциональной ограниченности.

— Ты совсем как папа, — пробубнила Кристина. — Он думает и говорит почти то же самое… Не случайно он так тебя любит.

Виталий самодовольно улыбнулся:

— Так кто же он, таинственный незнакомец, сумевший, наконец, пленить твое рассеянное сердце? И развести тебя с твоим танком?

— Высокопарно… — прошептала Кристина. — Ты уверен, что такой человек был? Что он существует?

Виталий хмыкнул:

— Я не первый день живу на земле. Знаю тебя и немного изучил жизнь, которая по определению не может быть безупречной. Потому что если бы на земле все устроилось вдруг идеально, то исчезло бы все совершенное и превосходное. Не с чем сравнивать. Обычная философия. А человеческое тело со своими законами часто куда проницательнее души. И человек нередко гораздо правильнее мыслит позвоночником, ногами и желудком, чем головой. Ты влюбилась по-настоящему! Впервые. И все сломалось раз и навсегда… Кристина молчала. Виталий угадал.

— Любовь — это такая книжка, — изрек он, еще не навыступавшись, — которую всякий сам сочиняет в свое удовольствие. А автор всегда оригинален. Потому что любить — значит выдумывать то, чего нет на самом деле. Любовные фантазии и бред… А люди таковы, какими мы хотим их видеть. Поэтому ты так больно облажалась со своим танком. И вообще ты еще не попадала ни в какие изломы. Пропажа Алешки — это первый…

И снова он прав.

— Ну что ты знаешь обо мне? — пробурчала Кристина, защищаясь.

Виталий усмехался. Словно отлично представлял себе, как Кристина пыталась сочинить слишком серьезную и сложную для нее книжку. Хотя на самом деле все сочинилось само собой, без ее воли и всякого вмешательства…

Они встретились на остановке. Именно в тот раз, когда Алешка требовал пропустить женщину с ребенком. Незнакомый человек догнал Кристину, уже выбравшуюся из автобуса. Высокий, ловкий, с беспорядочными, но явно продуманными в своем хаосе довольно длинными, чуть рыжеватыми волосами, волнующимися надо лбом. Модная легкая небритость…

Незнакомец заторопился вслед за Кристиной. Ей показалось, что ему нелегко идти, он, кажется, хромал… Или почудилось?.. Она присмотрелась повнимательнее. Нет, все-таки немного припадает на левую ногу.

Он заговорил по-немецки, но Кристина тотчас услышала его акцент и поняла, что он не немец.

— Две секундочки, извините, — начал он. — Вы живете в военном городке? Я видел вас там…

Кристина остановилась. Алешка рассматривал длинного типа с большим интересом — мальчик любил новые лица и характеры. В детстве часто кажется, что именно неизвестный, недавно появившийся человек — огромная и прекрасная тайна, несущая в себе не просто новое, но обязательно замечательное, прекрасное, волшебное.

— Вы русский? — спросила Кристина.

Незнакомец улыбнулся. Вот кому удивительно шла улыбка… Наверное, он бы сразу понравился ее отцу.

— Как ни стараюсь, — произнес он уже по-русски, — никак не получается сойти за настоящего Ганса. Выдает акцент. Правильно?

Кристина кивнула:

— А вы были в нашем городке?

— Как-то заходил, — уклончиво отозвался он. — Я юрист. Понадобилась консультация… У меня довольно неплохая практика.

— Хотите остаться в Германии? Незнакомец пожал плечами:

— Приехал, обосновался… Так вышло. Вроде закрепился. Чудненько… Дальше как получится. Мне надо залечить зуб. Стал болеть.

— Не лгите! — сурово буркнула Кристина и мельком оглядела свои все еще красивые ноги. — Ваши зубы здесь ни при чем! Все-то вы про меня знаете! Взялись окучивать?

Это было любимым словом Маши.

— Так вышло! — повторил он и вновь улыбнулся.

Его улыбка казалась удивительной. Кристина еще никогда не встречалась с такой. Она словно заслоняла собой, закрывала все остальное: его глаза, нос, волосы, лоб, рост и плечи, его всего, — и становилась самой главной, незаменимой, будто мужчина представлял собой эту одну-единственную улыбку, был ее олицетворением и воплощением.

— Вас зовут Кристина, я слышал. А это ваш сын Алеша. А я — Борис Недоспасов.

— Забавная у вас фамилия, — задумчиво произнесла Кристина. — Хотели кого-то спасти и не сумели… Увы, увы…

— Да, — очень серьезно кивнул он и перестал улыбаться. — Так получилось… Это по жизни.

— Что по жизни? — не поняла Кристина. — А ведь и генерал Нобиле — тоже по сути такой же Недоспасов.

— Я не генерал, — печально сказал Борис. — Это ваш муж…

И это ему уже известно…

— Я всего-навсего бессовестный адвокат.

— Почему же бессовестный? Проявление самокритики?

Алешке стало скучно, и он потихоньку отправился в садик по соседству нюхать цветы.

— Какая там самокритика! Особенность профессии. Адвокат будет защищать любого, если получит за работу жирный куш. Точно так же прокурор обвинит кого угодно и судья засудит всякого. В две секундочки. Вообще ни один человек не борется против свободы, зато отлично сражается против свободы других. Говорят, якобы в чужом деле каждый любит справедливость. Дичь! Общее заблуждение! Один мой юный знакомый, тоже окончивший юрфак МГУ, заявил, что меняет профессию — пойдет в менеджеры. Я поинтересовался, с чего бы это. А он спокойно и деловито, как говорят «у нас в магазине не продают молоко», объяснил: «Юристы в рай не попадут».

— Всего-навсего? — усмехнулась Кристина. Борис взглянул на нее недоуменно:

— Вам этого мало? Странная вы женщина… Вы что же, не верите в Бога? Ему верит множество людей, но очень немногим, избранным верит Он сам. Когда-то я мечтал стать таким. Не получилось…

Кристина поспешила уйти от обсуждения скользкой темы. От атеизма она вроде бы отказалась, но до подлинной веры так и не добралась.

— Так, значит, в рай не попадут все без исключения юристы?

— Конечно, — кивнул Борис. — И адвокаты, и прокуроры, и судьи.

— А нотариусы? Они ведь тоже юристы!

— Нотариусы могут проскользнуть. Но только они одни.

— А вы надеетесь попасть в рай? Борис вздохнул:

— Нет, не очень. Даже вообще не надеюсь. Так, дохлая иллюзия… Я слишком редко делал то, что не следовало, но, к сожалению, еще реже то, что надо. Только нельзя много раз купаться в одной купели. Вода становится грязной… Я ведь уже признался вам, что никого не мог и не могу спасти…