Откуда берутся деньги, Карл? Природа богатства и причины бедности - Елена Котова

Николай Иванович Путилов начинал с простых работ по металлу в питерских мастерских. Развернулся, создал собственное предприятие, стал уже получать заказы от государства на производство военной техники, паровых котлов, паровых двигателей, оборудования для канонерных кораблей и клиперов. Добавив к своим мастерским четыре завода в Финляндии на паях с горнозаводчиками северной части России, он полностью переоборудовал их, образовав Путиловское общество подводных лодок и военных кораблей. В 1868 году Путилов купил обанкротившийся механический, литейный и железоделательный завод, который в 1872 году стал основой учрежденного им Общества путиловских заводов. На этом заводе он организовал оружейное производство и выплавку стали, в том числе на экспорт.

Прокатка рельсов на новом заводе обходилась дешевле заграничной, впервые в России в дело был пущен — в полном смысле этого слова — металлолом, сношенные рельсы. Производительность завода достигла 3,2 млн тонн в год — это были рельсы и пудлинговое железо. В 1869 году был принят заказ казны на переделку 10 тысяч ружей старого образца. В том же году Путилов принялся осуществлять мечту своей молодости — сооружение в Петербурге, на взморье у Екатерингофа, коммерческого порта, где должны были соединяться три торговых пути — морской, речной и железнодорожный. Грандиозный проект! Начали рыть так называемый Морской канал от Кронштадта до Петербурга, то есть углубили фарватер для прохода глубоководных судов. Принялись за новую ветку — Путиловскую железную дорогу — для соединения будущего порта со всеми русскими железнодорожными линиями. Сейчас это портовая ветвь Николаевской железной дороги. Путилов объединил все свои проекты в акционерное общество, и только оно начало выпускать акции для новых инвесторов и финансирования, как все остановилось со смертью Николая Ивановича в 1880 году. И тем не менее Путиловский, ныне Кировский, завод до сих пор остается крупнейшим промышленным производством Питера. Среди его корпусов так заметно выделяются здания из старого красного кирпича, заложенные основателем — Николаем Ивановичем Путиловым.

И это сделал один человек в течение одной жизни!

Мальцовы начали со стекла, листового и бытового, с производства всех видов посуды, хрусталя. Вообще-то деньги их дед Аким заработал на банальной торговле, и было тех денег негусто, но на стекло хватило, потому что это производство с относительно низкой капиталоемкостью. Мальцов выбрал город Гусь-Хрустальный, поскольку государь запрещал создавать стекольные производства ближе чем 100 верст от столицы.

Когда же Сергей Иванович Мальцов, самый известный представитель династии, получил материнское наследство, он не стал вкладывать его в стекольный бизнес. Деньги были уже солидные, ему хотелось масштаба. Принялся строить металлургические и вагонные заводы. Цементное предприятие, которое он создал, — «Портланд-цемент» — сегодня входит в российский холдинг «Евроцемент» и является одним из крупнейших цементных предприятий России и Европы.

Прохоровы от ткацкого производства перешли к созданию банков, а на рубеже веков уже стали серьезными горнопроходчиками, владельцами каменноугольных шахт и копей в Донецком бассейне.

Князь Амелек-Лазаров сразу начал круто — все же князь, имелся какой-никакой стартовый капитал. Он замахнулся на горнорудное дело. В то время это была не очень капиталоемкая отрасль, на добыче в основном использовался живой труд — переменный капитал, как называл его Маркс. Но уже через десять лет добывать руду и продавать ее по цене сырья стало князю неинтересно. Он создает один за другим шесть сталелитейных заводов, потом берется за добычу нефти. А вскоре после этого встречает некоего Кнопа…

Интереснейшим человеком был этот Кноп по имени Иоганн Людвиг. В 1839 году он приехал в Москву 19-летним пацаном как представитель английской торговой компании. И быстро-быстро стал налаживать собственный бизнес — поставлять в Россию английские прядильные и ткацкие станки. К середине 1850-х годов этот ничем не примечательный уроженец Бремена уже открыл собственную торговую фирму, заделался купцом первой гильдии Львом Герасимовичем и принялся обменивать станки и паровые машины на солидные доли акций в русских предприятиях.

Кноп был так тесно связан с российским ткачеством, что о нем ходила поговорка: «Где церковь, там и поп, где фабрика, там и Кноп». Оснастив всех российских текстильщиков английскими станками, он создал свое собственное текстильное производство — Кренгольмскую мануфактуру, которую называли «островком Англии в России». Но и этого ему было мало, хотелось дальше расширяться. Он и подбил князя Амелек-Лазарова на строительство нефтепровода, который для них впервые в России спроектировал русский инженер Шухов.

Англичанин Джон Хьюз — непостижимый персонаж. Ни с того ни с сего рванул из своего благополучного Уэльса в российское захолустье. Посреди чистого поля основал поселок, который в его честь стали называть Юзовкой, потому что в России его самого называли не иначе как Юз. В итоге создал российскую горно-металлургическую промышленность! Тут и шахты, и добыча железной руды, и выплавка металла. Юзовка сначала превратилась в город Сталино, а в середине XX века — в Донецк.

Фрезе Петр Александрович — русский промышленник и изобретатель, — познакомившись на промышленной выставке в Чикаго со своим будущим компаньоном Яковлевым, буквально за два года запустил вместе с ним производство русских автомобилей в Риге. Еще через три года, уже на паях с обществом Романова, начал производство грузовиков, а в 1902-1903 годах стал выпускать троллейбусы и почтовые фургоны. Их дело разрослось в акционерное общество «Дукс», которое выпускало уже омнибусы на пневматических шинах. И все это при минимальной поддержке со стороны правительства. Чаще — при огромном его противодействии.

Правительство не ставило перед собой задачу превратить Россию в индустриальную страну. Рынок был узким, пролетариат немногочисленным, и, как уже было сказано в предыдущей главе, мало кто видел будущую Россию крупной индустриальной державой. И тем не менее она ею стала задолго до индустриализации Сталина. Русские промышленники доказали, что, оказывается, можно сделать страну промышленной державой без грабежа, репрессий и ГУЛАГов.

В стране множились и росли акционерные общества, охватывая все новые отрасли, в Россию охотно шел иностранный капитал. Историки сходятся в том, что его доля в общественном капитале страны колебалась в диапазоне 35-45%. Для страны такого масштаба, как Россия, это не порождало никакой зависимости, главное, что иностранцы увеличили общий объем крутившегося на рынке капитала, способствовали более быстрому его накоплению. Такие, как Кноп или Хьюз, которые самостоятельно развивали крупные предприятия, были редкостью, чаще иностранцы становились партнерами русских промышленников, причем младшими. Те играли первую скрипку, и ни о какой кабале вопрос не стоял.

В России, как, пожалуй, ни в одной западной стране, именно предприниматели больше других прикладывали усилия для изменения общественного устройства. И потому, что никто, включая государство, не собирался этого делать за них, и потому, что им нужны были здоровые, просвещенные, а не хиреющие рабочие. Рабочие были не нужны думцам, дворянам, помещикам, интеллигенции, только капиталу было без них не обойтись, и русский капиталист всегда о них заботился. Больше некому было.