Закон войны - Дмитрий Силлов

Ну, мы с Иваном упираться не стали и потихоньку свалили из лаборатории, больше напоминающей камеру пыток. При этом я, растирая онемевшую руку, терялся в догадках, какого хрена сержант тормознул мой благородный порыв грохнуть фашистскую сволочь, жизнь которого в стратегическом смысле важнее жизней целого батальона немецких пехотинцев.

Когда мы подошли к грузовику, тот офицер начал шипеть:

– Какого дьявола вы там возились? Быстрее валите назад и поторопите остальных! Еще не хватало мне за вас выговор получать!

Мы опять же спорить не стали – загрузились в машину и поехали назад… до тех пор, пока двухэтажный кирпичный дом не скрылся за яблонями, поросшими густой листвой. После чего Иван, проехав пару узких улочек между домами, повернул налево, а потом и вовсе развернул грузовик в обратную сторону.

И спросил:

– Ты знаешь, где эта станция Янов?

Я посмотрел на него и вместо ответа поинтересовался:

– Почему?

Иван молчал, сосредоточенно глядя на дорогу. Прошла пара минут, прежде чем он сказал:

– Потому что ты – случайность.

– Что? – не понял я.

– Ты – случайность, – повторил сержант. – Человек то ли не из нашего мира, то ли из другого времени. Тот, кого здесь не должно было быть. Но, тем не менее, ты появился, и моя задача, чтобы твое появление не повлияло на естественный ход событий. Гебхард – слишком значимая фигура и должен умереть так, как должен, – или своей смертью, или от рук тех, кто является частью этого мира.

Я усмехнулся и откинулся на спинку сиденья. Все в один миг стало понятно, все несостыковки, «рояли в кустах», слишком счастливые случайности – объяснимы.

– Ну здравствуй, Координатор, – сказал я.

– Предпочитаю, чтобы ты называл меня как раньше, по имени, – отозвался представитель древнего клана, который много столетий занимается тем, что незаметно направляет нас, Меченосцев, борцов со злом, в нужное русло. Чтоб правильно боролись и ненароком не пришили кого-нибудь не того.

– Как скажешь, могу и по имени, – пожал я плечами. – Только не пойму, чего ты сейчас вдруг раскрылся? Мог бы очередную байку придумать, так же, как про деревню Металкино и своих родственников из поволжских немцев.

– И деревня, и родственники – правда, – сказал Иван. – Просто однажды меня вызвали в очень высокий кабинет и рассказали, кто я есть на самом деле и чем буду заниматься. Причем воспринимать рассказ как бред запретили сразу. И я стал работать, потому что задача любого советского человека – принести максимальную пользу своей Родине.

Я вздохнул, подумав о том, что для большинства моих современников основная задача – побольше бабла заработать, не особо при этом напрягаясь. Впрочем, не они в том виноваты. Какое время – такие и люди…

– А что раскрылся, – продолжил Иван, – так в случае крайних обстоятельств Координатор имеет право рассказать Меченосцу об истинном положении вещей…

– …ибо скрытая корректировка его действий может занять слишком много драгоценного времени, – продолжил я. – Слышал уже однажды, запомнилось.

– Ты раньше встречался с Координаторами? – удивленно спросил Иван.

– Было дело[2], – отозвался я. – Интересно, как ты определил, что я – это я?

Координатор пожал плечами.

– В момент появления Перехожего пространство меняется. Очень похоже, как если камень в воду бросить – круги расходятся на километры. Координаторы чувствуют эти волны, и тот из нас, кто окажется ближе всех к Перехожему, включается в работу.

– Ясно, – кивнул я. – Что ж тут неясного. Обычную пехоту можно мочить сколько хочешь, плюс-минус сотня рядовых фрицев ни на что не повлияет. А ключевые фигуры – ни в коем случае, вдруг наши победят на несколько дней раньше.

Лицо Ивана напряглось.

– А наши… победят? – спросил он, явно боясь услышать ответ.

– Обязательно, – кивнул я, на самом деле не очень уверенный в том, что говорю правду: мало ли, может, Монумент меня закинул в какой-то иной, альтернативный вариант моего мира, где возможно всякое. Но по-другому я ответить не мог.

Глаза Ивана аж засияли, он широко улыбнулся.

– Я так и знал, – проговорил он. – Иначе и быть не могло…

И в этот момент слева от кабины простучала очередь.

Мы уже к тому времени окольными путями выехали с Вильчи и двинули прямо на восток по раздолбанной грунтовке – по ходу, сержант неплохо ориентировался на местности и перед выездом из леса хорошо изучил трофейные карты. Я неважно представлял себе, что мы будем делать, если доедем до Янова, но тут уж как в Зоне – человек предполагает, а она располагает. Главное, на месте не сидеть и двигаться к цели, решая проблемы по мере их возникновения.

И она возникла, та проблема, в виде наспех сложенного из мешков с песком придорожного блокпоста, который даже пулеметом оборудовать не успели. Но зато провели к нему телефон…

Иван все еще улыбался – боль от ранения не всегда сразу бьет в мозг, – когда из его шеи на пробитое пулей боковое стекло обильно хлестанула кровь.

Мне даже смотреть не надо было, куда ранило сержанта. Так кровь хлещет только в одном случае, если разорвана сонная артерия. Это как прострелить водопроводную трубу под давлением – фонтан на несколько метров бьет.

Но недолго.

Несколько секунд – и все…

В кино иной раз показывают человека, умирающего от кровопотери. И лужа под ним, будто у кошки месячные прошли.

Да ни хрена подобного!

Смерть от кровопотери – это как если трехлитровую банку густого вишневого компота разбили. Красная, липкая, пахнущая ржавчиной жидкость – повсюду. И не остановить ее, вытекающую из тела, особенно если машина мчится на полном ходу, переваливаясь на рытвинах, и понятно, что если остановиться – это будет смерть для двоих, не для одного, который, зажав шею левой рукой, продолжал правой держать руль и ногой давить на газ.

Блокпост с автоматчиками остался позади, а Иван все продолжал давить ногой на педаль, хотя глаза его уже застилала пелена смерти. И когда сержант понял, что скоро она станет непроглядной, прохрипел:

– Они не должны получить наши секретные разработки, слышишь, Перехожий? Обещай…

Он не договорил – кровь пошла горлом. Видать, не только в шею попала пуля, вторая еще и легкое задела или желудок. Но я понял, что он хотел сказать.

– Обещаю, – негромко проговорил я. И поняв, что он вряд ли уже меня слышит, повторил громче:

– Обещаю! Не получат!

Иван кивнул. Вдохнул тяжело, с нехорошим бульканьем, выдохнул: