Не первая Вера - Ольга Сурина-Чистякова

портал до сих пор открыт? Как символ? Или это какая-то аномалия?» – меня так и распирало от радости моего открытия и внезапной надежды. Но просунув снова руку в пространство, я с досадой поняла, что кроме моей руки по локоть, ничего не входит. Голову или хотя бы лицо было невозможно протиснуть и посмотреть: что находится по ту сторону. О том, чтобы влезть туда целиком, не могло быть и речи.

Я горестно отступила. Вот как, наверное, чувствовала себя Алиса, которая отчаянно хотела стать меньше, чтобы попасть туда, куда очень хочется. К сожалению, я, в отличие от неё, не спала, и уменьшаться, как и увеличиваться в размерах, не умела. Понимая, что срочно нужно что-нибудь предпринять, раз у меня такая уникальная возможность находиться рядом с порталом, когда никто не видит. Я стала хаотично соображать. Слабость после откачки энергии и головная боль делали процесс мышления тягучим и неповоротливым. «Надо попросить помощи! Рассказать им, что я тут! Но как? Никто не поверит, если рассказать. Как они могут оттуда мне помочь, даже если бы захотели?!», – разум отчаянно хотел увидеть выход и не находил его.

«Раз первый гранит как-то попал сюда, значит, может попасть снова. Нужно попросить бросить мне камень, тогда останется только узнать как его «активировать» чтобы он стал «ключом», как открывать переход в наш мир, потом сбежать. План более чем фантастический. Меня никто больше сюда не привезёт никогда, а если привезут, то точно не для того, чтобы водить с экскурсией по тайным комнатам. Но что я теряю? Нужно бросить записку в портал!», – я начала оглядывать комнату, но ни бумаги, ни тем более ручки не было.

Взгляд остановился на моём пышном белом подоле из изысканного кружева. Задрав несколько слоёв, я добралась до нижних хлопчатобумажных юбок подклада. Вырвав небольшой кусок бело-желтой ткани, оглядела его и сочла, что вместо бумаги он вполне сгодится. Писать было тоже нечем. Я готова была рыдать от отчаянья. Несколько минут я простояла, почти готовая сдаться и вернуться в комнату ожидания ни с чем. Как вдруг вспомнила о пустых бутылках на столе в рекреации, где отсыпались охранники.

Сердце застучало сильнее от мысли, что ничего не выйдет, когда я воровато выглянула в коридор. Пусто. Быстро вернувшись к рекреации, я заглянула за угол: охранники всё ещё храпели, звуки празднования вдали стали тише. Стараясь не шуметь, осторожно ступая по ковру, я дошла до стола и взяла одну из бутылок. На цыпочках вернулась за безопасный угол коридора и припустила бегом к позолоченной двери.

Уже в комнате, отдышавшись и собравшись с духом, я со всего маху треснула бутылку о камень-постамент. Вопреки моим ожиданиям, бутылка не разбилась на мелкие кусочки (видимо я преувеличила свою силу удара), а треснула около горлышка. Я ударила ещё раз и горлышко отломилось. Разложив кусок ткани на полу, осколком порезала средний палец. От вида крови немного закружилась голова, но адреналин, бушевавший в ту минуту, выручил, и я торопливо написала: «Я – Вера. Вы – надежда на спасение! Умоляю!!! Спасите мне жизнь! Туда, где Вы нашли записку, положите кусок ГРАНИТА!!! Скорее! Важно!»

Оторвав ещё один лоскут и замотав палец, я перечитала своё сообщение. Глупо! Как глупо! Нужно было заранее продумать, что писать, тогда получилось бы короче и не так сумбурно. Но время поджимало: переживать об этом было некогда. Я чувствовала, что ещё немного и моё пребывание здесь будет раскрыто. Нужно было возвращаться. Свернув сообщение в несколько раз, я просунула руку в портал и выбросила его куда-то в неизвестность.

Я стояла и напряженно ждала, но ничего не произошло. Это и неудивительно, ведь я не знала: куда выходит этот микро-портал, есть ли там кто-то способный прочитать письмо, а также насколько реален шанс, что с другой стороны найдется гранит. Потоптавшись несколько минут возле камня, я ещё раз засунула руку в неизведанную рябящую пустоту и пошарила там рукой. Было пусто. «Cognito alium mundum» – бесстрастно указывала мне надпись. На всякий случай, я несколько раз повторила эти слова слух, как заклинание, но эффекта не было.

Ждать дольше было нельзя. Я, наспех спрятав осколки бутылки за тяжелую портьеру и аккуратно прикрыв за собой дверь, направилась обратно. Миновав рекреацию, я оглянулась. В этот момент один из солдат неловко поднялся с дивана и грозно заревел:

– Вам сюда запрещено! Нарушитель! Нарушитель! – и на шатающихся ногах направился в мою сторону.

Я застыла, не зная, что лучше предпринять. Все заготовленные мной объяснения вылетели из головы. Пьяный и злой солдат подошел и хотел, видимо, ткнуть в меня оружием, но только тут заметил, что не вооружен. Он с недоумением оглянулся и, увидев своё оружие валяющимся на полу, отправился обратно за ним. Я отступила на несколько шагов, но он довольно проворно подхватил автомат с пола и, нацелив его на меня, злобно зарычал:

– Стоять! Я сказал: ни с места! Нарушитель!

Второй охранник с трудом разлепил глаза и с недоумением таращился то на меня, то на своего сослуживца.

В этот момент в другом конце коридора показался Алькальд в сопровождении нескольких офицеров. Они видели, что меня держат на мушке, но на выручку никто не бросился. Алькальд без интереса несколько секунд смотрел в нашу сторону, после чего скрылся за одной из дверей. В голове пронеслось: «Меня застрелит этот пьяный дурак, и никто его не остановит!». Но тут к нам подошел один из офицеров и, взяв меня за локоть, повел в сторону, небрежно бросив:

– Вас приказано доставить в лагерь, идемте.

Я обернулась. Солдат некоторое время продолжал стоять с автоматом наперевес, слегка покачиваясь. Затем сплюнул и отправился обратно на диван.

Меня вывели из здания и усадили в машину. Когда впереди показались ворота лагеря, я с облегчением вздохнула. Никогда не думала, что буду рада оказаться здесь снова.

Глава 24

У ворот меня никто не встречал. Это было неприятно, означало: никто не ожидал, что мне суждено выжить и вернуться. Уже совсем расцвело и все были на работах. По дорожке я отправилась к «своему» домику. Лены не было. Я умылась, но сил раздеться уже не было. Прямо в свадебном платье, я завалилась в постель. Палец, перемотанный обрывком ткани, сильно болел. Я провалилась в глубокую темноту без снов.

– Она скоро придёт в себя? – голос был строгий и немного капризный. «Маргарита», – догадалась я, но глаз открывать не стала.

– Она уже долго спит, так что, я думаю, через пару часов – голос Нины звучал как всегда бесстрастно и размеренно.

– Как очухается, приведите её в порядок, а потом ко мне, – дверь за Маргаритой захлопнулась. На какое-то время повисла