Не первая Вера - Ольга Сурина-Чистякова

эшафот. От моего вида веяло предсмертным холодом.

Нина пришла раньше, но я уже была готова. Тамара бросилась мне на шею и крепко обняла. Когда за мной закрылась дверь, в гримерной послышался плач. «Как приятно, наверное, мне должно быть от этих рыданий в мою честь, – раздраженно подумала я, но тут же остановилась – Стоит быть начеку, раз со мной прощаются навеки».

Нина посмотрела на свадебное платье с некоторым удивлением, потом, видно, поняв что-то, нахмурилась, и зашагала к пропускному пункту. Вдруг мы увидели толпу женщин, которые сгрудились у одного из бараков и что-то энергично обсуждали. Нина свернула в их сторону, сказав мне ждать её у ворот. Но я решительно направилась за ней к галдевшему сборищу лагерниц.

Нина влетела в их кучу, как ястреб на цыплят и зашипела:

– Вы что?! С ума посходили?! Что у вас тут произошло?! Быстро за работу!

Но никто не двинулся с места. Когда я подошла, одна из женщин, с пергидрольными волосами, в грязном переднике, ткнула в меня пальцем:

– Это из-за неё всё! Она во всём виновата! – и на меня злобно уставились несколько десятков глаз.

Толпа расступилась: на земле валялась женщина, которую я видела в столовой. Лицо застыло в предсмертной конвульсии, на губах – розовая пена, тело выгнуто в последнем мышечном спазме. Она была мертва.

Я догадалась, что уборщица не погнушалась объедками с моего стола, в том числе отведала и отравленный торт. «Если бы меня не предупредила Алла Семёновна, вот так я бы выглядела сейчас», – пронеслось в моей голове. Я в ужасе отшатнулась.

– Эта «невеста» всех нас сведёт в могилу! Лида с ней виделась последней! – не унималась одна из лагерниц. Кто-то из женщин оплакивал судьбу своей товарки. Остальные молчали. Ждали ответа и моей реакции. Я не знала, что делать.

Нина деловито спросила:

– Где Алла?

– Она сегодня взяла день и уехала в город к врачу, – подала голос другая женщина из толпы.

– Кто готовил сегодня в столовой? Чья смена? – Нина решила разобраться.

– Так Лида и готовила! – Женщина с длинными наращёнными ресницами кивнула на труп на земле.

Нина потопталась на месте, но, не найдя быстрого решения, стушевалась:

– Всем возвращаться к работе! Живо! – она сурово взглянула на зачинщицу разборок. Та сдаваться не хотела. Встряхнув своей бело-желтой шевелюрой, она прищурилась:

– А с этой что делать? Наверняка это её рук дело!

Нина протянула руку, указывая на меня:

– Да что она может сделать?! Ты посмотри: она сама без пяти минут труп!       Женщины оглядывали мой наряд и сокрушенно вздыхали. Мне стало страшно: если все признают, что мне конец, то дела мои плохи. Люди стали расходится. Подруга отравившейся Лиды, в грязном переднике, отправилась к Маргарите сообщать о происшествии. Нина повела меня к воротам.

– Это мой последний «Выезд», верно?! – тихо спросила я.

– Нет, не верно, – Нина встряхнула меня за плечи, – Не все, кто в белом платье уходил отсюда, возвращались. Это так. Но у тебя всё получится!

За её спиной треснула ветка. Кто-то прятался и тайком провожал меня. Я с усилием вглядывалась в сумрак кустов. Вдруг тень дернулась, наши глаза встретились. Это была Лена. Она была чем-то напугана или очень расстроена. Девушка побежала в лагерь.

«Бедная девочка тоже переживает за меня!», – подумала я, – «Только смелости не хватило подойти, попрощаться».

Нина, будто не заметив этого инцидента, спокойно проговорила:

– Если мы ещё увидимся, я буду рада, – и вытолкнула меня за ворота.

Марат был в парадной военной форме. Он стоял у машины с прожорливо открытой задней дверью. На секунду его взгляд натолкнулся на Нину, которая провожала меня, и он тут же отвернулся, скрывая выражение своего лица. Мы двинулись в путь. Казалось, что вот так вдвоем в машине мы ехали на день рождения Алькальда сотню лет назад.

Он молчал. Я посматривала на его руки: длинный рукав кителя скрывал гранитный «ключ».

– Со мной довольно трогательно попрощались, – решила начать беседу я.

Лицо Марата было бесстрастно.

– Даже пытались отравить на прощанье.

– А Вы умеете заводить друзей, – он достал трубку и закурил.

– Считаете, это друзья подсыпали мне яд?

– Считаю. И они же предупредили о нём, раз Вы сидите нарядная в машине.

– Почему же мне лучше бы умереть от яда, а не ехать на эту редкую для любого «донора» встречу?

– Потому что Вы не осведомлены о наших обычаях, Вера.

– А Вам нельзя меня осведомить? Или Вы тоже носите шоковый ошейник, как все прислужники Алькальда? – я вопросительно уставилась на него.

– Я не ношу ничего, что мне не положено носить, – Марат был явно задет, – И я не «прислужник», а правая рука главнокомандующего. Я сам решаю, кому и что рассказывать.

«Да, да, про то, что твоя постельная болтовня чуть не помогла Нине сбежать от вас, я уже знаю», – подумала я.

– Если угодно, я просвещу Вас, – он принял важный и напыщенный вид, – Встреча глав Кантонов происходит раз в год. Кантонов четыре. На встрече решаются текущие вопросы, но перед этим избирается глава агломерации. Один из четырёх на год становится лидером нашего общества.

– Как это определяется? – почему-то мне не хотелось знать ответ.

– Тут-то и скрывается Ваша, Вера, ведущая роль, Ваше предназначение, так сказать. Как Вы поняли, я надеюсь, за время вашего здесь пребывания: Энергия – наш рычаг влияния. У кого больше энергии, тот и может подавить волю другого, оказывать влияние на большее количество людей и, как следствие, иметь больше приверженцев. Энергию главнокомандующие Кантонов берут у «доноров», значит, чей «донор» сильней, тот и будет правителем следующий год.

– Мне что, надо будет сразиться с другими несчастными? Бой подушками, прыжки в высоту, фехтование? – я не могла поверить, что нас как бойцовых петухов нарядили невестами и везут на спарринг.

– Нет, нет, – моя глупость явно забавляла Марата, – Ваша ценность – Э-Н-Е-Р-Г-И-Я. Вас всех посадят в ряд и будут напитываться вашей энергией, у кого «донор» останется в живых, тот и победил. Это поединок энергий! Очень эффектное зрелище!

Я потеряла дар речи. «Доноров» выкачивают до последней капли энергии! До меня дошёл весь ужас предстоящего. Все сочувственные взгляды, слёзы Тамары, кажущаяся отстранённость Нины, бегство Лены, напыщенность Маргариты – всё обрело смысл. Кто-то даже пытался дать мне яд, чтобы смерть моя не была мучительной. Я вжалась в кресло. Деваться было некуда: машина въезжала в город.

– Ну, не расстраивайтесь так, – мой попутчик говорил о предстоящей экзекуции, как о празднике, – Если Вы выиграете и подарите Алькальду главенствующее место в совете Кантонов, Вас щедро наградят!

– Отпустят домой? – полным безнадежности голосом спросила я.

– О, нет, конечно! Но может, позволят выезжать из лагеря, посещать театры, музеи; подарят кучу всего. Правды ради, хочу отметить, что последние четыре «донора» Алькальда не оправдали наших ожиданий, – Марат сокрушенно вздохнул, – Но Вы, безусловно, имеете равные шансы на победу!

– Почему я в свадебном