Просмотренные до рассвета - akindofmagic

вид, что они поднимаются по отдельности, пока они не оказались на восьмом этаже у Выручай-комнаты.

Драко оглядел стену. Гермиона протянула ему руку. Он сжал губы, но все-таки взял ее, закрыл глаза. А затем перед ними возникла дверь. Когда они вошли, Драко выпустил ее ладонь из своей.

Внутри было именно то, что Гермиона ожидала увидеть: старые вещи, покрытые пылью, обветшалая мебель и темный старинный шкаф в глубине, который она помнила так хорошо. С помощью этого шкафа в будущем Драко впустил Пожирателей в Хогвартс.

— О чем ты хотела поговорить?

— О нашем… о будущем…

Драко поднял бровь.

Гермиона села на покосившийся стул, чтобы собраться с мыслями.

В ее памяти были две линии жизни. Одна — возможность из сна. Там они с Драко никогда не встречались, и она была замужем за Роном. Там Драко встречался с Панси, чинил Исчезательный шкаф, и в конце концов впустил в Хогвартс Пожирателей. Началась война, в которой победил орден Феникса.

И вторая, та, где победил Волдеморт и где они были женаты. В этой линии жизни они встречались на шестом курсе. Драко втайне от нее чинил шкаф и впускал в Хогвартс Пожирателей. Она так сильно обиделась на него, что порвала с ним. Потом они с Гарри и Роном скитались в палатке. Рон ушел и никогда больше не вернулся. Их с Гарри поймали егеря. Волдеморт приказал Драко убить Гарри в обмен на ее жизнь. Она должна была его возненавидеть, но месяцы в палатке без него… Каждое утро просыпаться, думая о нем. Поэтому когда он пришел к ней в подвал, и она его обняла… Они поженились магическим браком. Потом Волдеморт обязал своих приближенных сделать Крестраж. На самом деле за этим стоял Теодор Нотт. А после их перебросило из темной комнаты в прошлое.

Драко должен знать лишь вторую линию. Он знает о будущем, где победил орден Феникса, только из ее снов и дневника, который она давала ему читать.

— Я жду, Герм… Грейнджер, — прервал он ее мысли.

— Ты делаешь это специально!

— Делаю что? — ответил он нетерпеливо.

— Ты специально меня игнорируешь.

— Пятьдесят очков Гриффиндору! — воскликнул он. — Самая умная ведьма столетия сложила дважды два. После пяти курсов ты наконец поняла, что у нас не самые лучшие отношения. — Малфой вздохнул. — Иди, Грейнджер. У меня есть дела.

Я ужасно скучаю — все, что ей хотелось сказать ему. Я очень скучаю по тебе.

Драко прикрыл глаза, как будто ему все это давалось с трудом и, наконец, сказал:

— Неужели какая-то фантазия, которую внушила нам Трелони, так могла на тебя повлиять?

— Чем бы это ни было, я не могу сейчас делать вид, что мы чужие.

— Мы чужие люди, Грейнджер.

— Прекрати.

— Грейнджер, только не говори, что ты влюбилась в меня после нескольких встреч…

— А что, если так?

— Да ничего. Просто даже не думай, что я когда-нибудь женюсь на тебе. С твоей кровью тебе нечего и мечтать об этом.

— Когда мы были женаты, ты так не думал.

— Это был сон, который нам внушили. Я скорее женюсь на прилипчивой Панси, чем на тебе.

Почему он так говорит? Она не придумала это! Она не придумала то, что они вместе прожили девятнадцать лет, а потом вернулись в прошлое. Вдвоем! И Гарри, и Рон видели, как он выходил из кабинета Трелони в то утро.

— Если это все сон, который нам кто-то внушил, тогда откуда я знаю, что у тебя на руке Темная метка? — Гермиона вскочила со стула и взяла его за руку. Теперь она знала, что делать с запонками. Драко не отходил и не отдергивал руку. Запонка с трудом вышла из петель. Гермиона задрала рукав — метка была там.

— И что?

— Ничего, — она отпустила его руку.

— Ничего? — повторил он зло, разворачивая ее к себе. — Ничего?

— Если ты думаешь, что я кому-то скажу о твоей метке, то я и не думала. Пусть все идет своим чередом.

— Ты, правда, веришь, что мы видели будущее?

— Я думаю, мы его прожили.

— Гермиона…

— Грейнджер, — поправила она.

— Оставь эти детские глупости! Ты думаешь, мне легко жить со всем этим?

— О, если ты страдаешь, что прожил жизнь с грязнокровкой… — Она могла бы продолжать спорить с ним целую вечность, лишь бы не расставаться снова. Лишь бы находиться рядом.

Начала раскатывать рукав его рубашки, смутно осознавая, что стоит близко к нему, смутно осознавая, что гладит его предплечье, царапает нежно вену, смутно осознавая, что он отводит руку с меткой, притягивает ее к себе…

— Я тебя ненавижу, — она отвернулась, не давая ему поцеловать себя, — слышишь, ненавижу…

— Я тебя тоже…

Она, наконец, позволила ему наклониться к себе. Сама потянулась к нему. Медленно коснулась его губ, вспоминая, ощущая. А потом он поцеловал ее глубже. Наконец-то он близко. Его школьный свитер, колючий и мягкий. Его губы. Его запах. Ощущения, которые она знала всю жизнь.

Его холодная насмешливость несколько минут назад — и такой искренний поцелуй. Она гладила его: спину, шею, волосы — везде, куда могла дотянуться. Драко делал тоже самое, прижимая ее к себе, целуя так отчаянно, как будто это был их последний поцелуй. А потом он отстранился.

Они смотрели друг на друга. И даже, если бы не их связь, она бы поняла, что он сейчас скажет.

Драко отошел. Достал сигарету. Но бросил ее. Повернулся к ней и сказал:

— Гермиона, я помню, как в этой комнате ты и я говорили о будущем. Я помню, когда мы уходили, ты шла в гриффиндорскую спальню, а я возвращался сюда и чинил этот шкаф. Я предал тебя. Я пытался убить Дамблдора. А потом тебя предал Вислый. Неужели ты хочешь снова прожить это будущее? Ответь себе честно. Ты снова хочешь, чтобы они все были убиты? Уизли и Поттер? Снова хочешь жить в Малфой мэноре, запертая там? Снова хочешь, чтобы я дал тебе то зелье и ты осталась без ребенка? Снова хочешь просыпаться от кошмаров, потому что мне надо сделать Крестраж? Ты же сама рассказывала, что в твоих снах мы никогда не были вместе. Орден победил. Ты вышла замуж за Вислого и вы жили вместе долго и счастливо в мире, где нет войны. И где нет меня. Просто дай мне возможность починить этот шкаф, а дальше все будет так, чтобы победил ваш Орден.

Драко смотрел и ждал ее ответа.

Он не знал, что в той реальности Панси будет менять будущее. Из-за него. Впрочем, сейчас Панси увлечена Тео,