Просмотренные до рассвета - akindofmagic

себе. Она обнимала их особенно долго перед тем, как Хогвартс-экспресс повез ее обратно в школу.

В школе в теплые майские дни Гермиона ходила делать уроки во внутренний дворик. Она садилась под старой грушей, раскрывала учебник, но заниматься совсем не хотелось. Все в этом месте напоминало ей о Драко. Она помнила, что в их реальности в те дни Драко был сам не свой, а она эгоистично думала, что дело в ней, и очень расстраивалась, и иногда начинала спорить с ним без всякой причины. Они даже ссорились. Если бы она тогда могла посмотреть на все с высоты, она бы никогда не стала тратить время на ненужные переживания и ссоры… А теперь у нее остались о тех днях только воспоминания и этот дворик, в котором она иногда могла смотреть на него. Но он почти не приходил. Крэбб и Гойл курили у старого фонтана вдвоем.

Она помнила поцелуй, случившийся накануне битвы с Гарри. Драко поцеловал ее здесь под старыми арками, увитыми плющом. Это произошло где-то в конце весны-начале лета, когда Кэти Белл вернулась из Мунго. Кэти еще не вернулась, но Гермиона каждый день чувствовала беспокойство. И чтобы унять его, иногда заглядывала под мантией-невидимкой в заброшенный туалет для девочек. Драко обычно сидел на подоконнике и вел беседы с плаксой Миртл.

— Наверное, ты не обнимал ее до легкого хруста… — говорила Миртл, кружа над лужей на грязном полу туалета.

— Обнимал каждое утро…

— Ты забывал говорить ей, что она самая красивая…

Он усмехался.

— Да… наверное, иногда забывал…

— Ты думаешь, она будет счастлива с рыжим?

Драко смеялся в ответ.

— Она тут, под мантией-невидимкой, слушает о чем мы говорим… — сказал он, смотря прямо на Гермиону, когда она в очередной раз пришла убедиться, что он в порядке.

Гермиона, не желая связываться с ревнивым привидением, скорее бросилась прочь из туалета.

В тот день, когда случилась Сектумсемпра, в Большой зал вошла Кэти Белл. Она только что вернулась из Мунго. Кэти остановилась и взглянула на Драко. Он посмотрел на нее в ответ. А затем перевел взгляд на Гермиону. В тот момент она почувствовала все, что чувствует он. До нее только тут вдруг дошло, что он тоже помнил и ждал этот день. Он медленно встал в полной тишине. И в такой же тишине пошел прочь из зала. Гермиона чуть не вскочила, чтобы броситься за ним. Но в этот момент мимо нее пронесся разъяренный Гарри. Он обо всем догадался. Догадался, что это благодаря Драко Кэти оказалась в больнице. Гермиона вцепилась ладонями в столешницу. Время текло. Может быть, в этот раз они смогут договориться, и Гарри не пошлет в него Сектумсепру? Может, в этот раз… Ее пронзила острая боль. Перед внутренним взором возник Драко в луже крови. Гермиона продолжала стоять, вцепившись ладонями в стол, хватая ртом воздух, чувствуя его боль.

Потом все закончилось. Позже она узнала, что Снейп пришел вовремя и успел спасти его. Но Драко все равно попал в Больничное крыло.

В гостиной гриффиндорцы громко возмущались тем, что Снейп в наказание оставил Гарри на отработку.

Гермиона сидела молча. Наконец она не выдержала:

— Неужели вам совсем его не жаль?

— Гарри? — спросил Рон.

— Драко! Он же чуть не погиб!

— А почему мы должны его жалеть? — покраснев, как рак, сказал Рон.

Гермиона поджала губы, чтобы не сказать все, что она думает о них, и вышла из гостиной.

Рон не пошел за ней. Хотя он уже бросил к тому времени Лаванду. И, честно говоря, Гермионе было жаль Лаванду, да и Рона, который никак не мог определиться с тем, кто же ему нравится.

Она пришла к Больничному крылу, чтобы увидеть Драко, но в этот раз смотрела на него издалека, желая, желая, желая, чтобы он скорее поправился. Уходя, она встретилась со Снейпом в коридоре. В конце июня Драко впустит в Хогвартс Пожирателей, а Снейп убьет профессора Дамблдора на Астрономической башне.

Гермиона помнила, как в их будущем в последний день июня она вместе с Роном, Джинни, Невиллом и Луной билась с Пожирателями в коридорах замка. И когда она уворачивалась от заклинаний, Драко, которой сражался на стороне врагов, затащил ее в пустой кабинет. Он все ей рассказал — рассказал про свое задание, про шкаф, про то, что случилось на Астрономической башне.

— Ненавижу тебя, — кричала она, — ты мерзкий человек! Ты убийца! Я думала, что ты другой! Ты…

— Какой другой? Ты знала, какой я! Я не Поттер. Да и ты не он! Разве не ты шантажировала Скитер? Разве не ты подожгла мантию Снейпу? Кто ты такая, чтобы меня судить?!

— Никто, — ответила она, подняв подбородок, — тебе я никто.

— Я сделал это, потому что у меня не было выбора! Я не хотел никого убивать! Он бы убил моих родителей, если бы я не починил чертов шкаф!

— Убирайся, — Гермиона толкнула его в грудь. — Уходи!

Драко долго смотрел на нее. Гермиона помнила, что выдержала его взгляд. А затем он развернулся, и, когда она увидела его спину, то подняла палочку, чтобы проклясть его…

Но в тот миг вдруг поняла, что он уходит. Он уходит. И больше она его не увидит. Это было гадкое убийственное предчувствие. И Гермиона не смогла произнести заклятие. Наверное, она должна была сказать что-то другое, поддержать его — ведь он не хотел убивать. Он верил ей. Он не ушел, не признавшись ей во всем. Гермиона помнила, как обдумывала это потом в палатке, чувствуя свою вину, желая всем сердцем повернуть время вспять — и в этот раз поступить по-другому.

В последний день июня Драко открыл Исчезательный шкаф, и через него в школу вошли Пожиратели. Профессор Снейп убил Дамблдора на Астрономической башне. Затем Драко бежал. Конечно, никакого разговора у них не произошло. И она даже не встретила его в замке, когда сражалась в коридорах вместе с друзьями.

После похорон они с Гарри и Роном поднялись на Астрономическую башню.

— Ты думаешь, Драко мог убить профессора Дамблдора? — спросила она.

Рон сидел в отдалении. На шестом курсе он пережил отравление медовухой, неудачный роман с Лавандой, и теперь она должна делать вид, что влюблена в него.

— Он мог, — ответил Гарри. — Он мог это сделать легко. У него очень быстрая реакция. В туалете я выпустил в него то заклинание от страха, думал, он меня убьет.

— А на Астрономической башне?

— Он убрал палочку.

— Я пойду с тобой, — сказала она, не дожидаясь того, что Гарри скажет, — я