Медвежья злоба - Валерий Петрович Кузенков

«вжик, вжик». И вырастали высокие валки, словно застывшие волны на зелёном море.

Прошёл не один час работы без перекура, когда Анатолию почудилось, будто кто-то за ним следит из недалёких кустов. Сначала подумал, что это просто не выходит из головы рассказ Семёна про медведя. Но неприятное чувство не покидало косца. Он вдруг резко обернулся и увидел метрах в пятидесяти от себя колыхнувшуюся траву, а в ней – притаившегося медведя. Это был крупный самец, сильно исхудавший, со сбившейся в клочья шерстью.

– Мужики! – крикнул Анатолий. – Медведь сзади! – И рванул к палатке за карабином, успев краем глаза заметить, что зверь приготовился к прыжку.

Почему он побежал за карабином, который находился у палатки, а не за ружьём, что было рядом, Анатолий объяснить не мог. Но этот поступок оказался для него спасительным.

За Анатолием побежал Василий, но, сделав всего несколько шагов, косец схватился за грудь и упал. Анатолий этого не видел. Подбежав к палатке, он схватил карабин, и в это время до него донёсся медвежий рык и душераздирающий короткий крик человека. Анатолий догадался, что это кричит Иван и, передёрнув затвор, бросился на помощь. Сначала он увидел Василия, лежавшего в неестественной позе. Опустившись на колени и приложив ладонь к шее друга, Анатолий понял, что тот мёртв – больное сердце не выдержало испуга. Но где же Иван? Подойдя к дереву, на которое они вешали ружьё, он увидел, что оно валяется на земле рядом с патронташем. Там же, на траве, была кровь.

– Опоздал! – выдохнул он, прислонясь спиной к дереву.

Ноги стали ватными, и Анатолий без сил сполз на землю. Прикурить удалось только с четвёртой попытки и лишь после второй выкуренной сигареты он кое-как пришёл в себя. Необходимо было найти Ивана, и Анатолий медленно пошёл по кровавому следу в сторону леса. Мелькнула мысль сначала сбегать в посёлок за людьми и собаками, но другу могла потребоваться помощь именно сейчас, и он решительно вошёл в лес.

А всего через десять шагов увидел под выворотнем ноги, обутые в резиновые сапоги со стёртыми каблуками. Держа наизготовку карабин, Анатолий обошёл выворотень, каждую секунду ожидая нападения медведя. Только убедившись, что зверя поблизости нет, прислонил карабин к дереву и с немалым трудом вытащил из-под выворотня Ивана… без головы.

* * *

Тем временем Семён, вернувшись домой, нашёл на столе записку, в которой говорилось, что жена вместе с дочкой ушли в тайгу за ягодой и что вернутся они ближе к вечеру.

– Вернутся – хорошо, – сказал себе Семён. – Однако в тайгу надо!

Взяв карабин и отвязав у крыльца собаку, он остановился у калитки в раздумье: может, они уже в посёлке, зашли к кому-нибудь в гости? В это время до него донёсся надрывный плач.

– Беда! – догадался Семён и поспешил на край посёлка.

Скоро он увидел толпу мужиков, баб и детей, окруживших Анатолия. Увидев подошедшего якута, тот сказал:

– Напал на нас твой медведь, Семён…

Больше говорить он не мог. Его душили слёзы, но глаза оставались сухими, только худое тело сотрясалось, как в лихорадке.

Семёну было уже не до Анатолия. Все, кого бы он ни расспрашивал про жену и дочку, лишь отрицательно качали головами. Тревога росла в его душе, и он, крикнув участковому милиционеру, что сам найдет своих, почти бегом направился в сторону леса.

– Настя, Маша! Ау! – стал звать Семён, оказавшись на ягодных местах, так любимых его родными. В ответ было только эхо.

Пройдя по ягоднику вдоль озера, он остановился и снова стал звать. Вдруг послышались лай собаки и ответное рычание медведя. Не медля, Семён поспешил на шум. Он ступал бесшумно, понимая, что зверь, хоть и занят собакой, всё равно не подпустит человека близко. Но прежде чем стрелять, охотник должен был убедиться, тот ли это медведь, который убил людей.

Наконец в сгущающихся сумерках он увидел медведя, который, отбиваясь от собаки, удалялся в тайгу. Перебегая от дерева к дереву, Семён вдруг обо что-то споткнулся. Это было пластмассовое ведёрко дочери. Вокруг лежали рассыпанные ягоды чёрной смородины…

До сих пор в душе охотника ещё была надежда, что его родные живы, теперь сомнений не осталось. От нахлынувшей боли он вскрикнул. Медведь его услышал, рявкнул и припустил в заросли. Собака побежала следом, но что она в одиночку могла сделать против такого зверя! Семён опустился на землю, закурил трубку. Стало совсем темно, и он решил дождаться рассвета здесь. Вернулась собака и, жалобно поскуливая, села рядом с хозяином. Наверное, она так же, как и Семён, чувствовала, что его жена и дочка где-то рядом.

Когда рассвело, охотник, держа в одной руке карабин, в другой ведёрко, направился в сторону завалов. Они были не так далеко от тропы, идущей вдоль озера. Собака метнулась под ствол давно упавшей лиственницы и сразу же жалобно заскулила. И тут Семён увидел свою семью. В разорванной, перепачканной кровью одежде, слегка заваленные ветками, на земле лежала Настя, а на ней маленькая Маша. Его заколотило так, что карабин и ведёрко выпали из рук. Семён заскрежетал зубами и не выдержал – зарыдал.

* * *

Сколько прошло времени, пока он оплакивал родных, Семён не знал. К действительности его вернула собака, которая принялась слизывать кровь с лица маленькой хозяйки. Глядя на это, охотник принял решение – отомстить, убить медведя-убийцу, который всего за один день принёс столько горя людям. Если его не остановить, смертей может быть ещё больше.

Семён взял собаку на поводок и стал разбирать следы. Вскоре стало понятно, что жена и дочка, закончив собирать ягоды, возвращались по тропе в посёлок. Медведь скрадывал их у тропы, и когда люди поравнялись с ним, обнаружил себя. Жена и дочь побежали в разные стороны, но разве можно уйти беззащитному человеку от дикого зверя! Кого первым догнал и убил медведь, Семён выяснять не стал. Убийца сложил тела под лиственницу и завалил ветками, а уже после этого направился в сторону посёлка и напал на косцов. И только ближе к ночи вернулся к своей первой добыче, где его и обнаружила собака. Значит, зверь вернётся сюда еще раз.

Семён прикинул, на каком дереве можно расположиться и просидеть несколько дней в ожидании медведя. Выбрал дерево, росшее неподалеку от места, где лежали родные. Затем пошёл в посёлок.

Участковый, только что вернувшийся из больницы, куда доставили тела Ивана и Василия (голову Ивана так и не нашли), увидев Семёна, сразу понял, что трагедия на сенокосе – неединственная. Не глядя в глаза постаревшему