Отчим. Куколка для Монстра - Ольга Дашкова

должна отчитываться? — Федор теряется, когда на него давят, этим я и воспользовалась. — Вы куда-то торопитесь? Бегите, вас Вальтер искал, что-то срочное.

— Срочное? Что это может быть?

— Коллапс, может быть, канализацию прорвало, по дому ужасная вонь.

Такой забавный, верит всему.

Проводила мужчину взглядом, вошла в дом. Здесь было довольно мило и просто. Холл, слева коридор, там несколько дверей, справа что-то вроде гостиной.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Марина! Привет, ты здесь? Эй!

Тишина. Сделала несколько шагов, остановилась. По спине прошел холодок, воображение живо нарисовало, что я сейчас за одной из дверей найду бездыханное тело Марины.

— Привет.

— Господи, ты меня напугала!

Я стала такая пугливая и нервная за последнее время. Марина кутается в махровый халат, поправляет волосы, я бы не сказала, что у нее болезненный вид.

— У вас роман? С Федором.

Озвучила первую возникшую в голове догадку, ткнула пальцем в небо — и угадала. Девушка покраснела, отвернулась, я закатила глаза, как же все просто.

— Не переживай, я никому не скажу, но думаю, что он для тебя старый. Впрочем, это не мое дело. Ты заболела? Я искала тебя.

— Зачем?

— Поговорить хотела, здесь, знаешь, толком и пообщаться не с кем, а мне запретили выходить из дома без сопровождения, ну а Вальтер тот еще «друг».

— Он меня пугает, странный очень.

— Есть немного, но я уже привыкла. Так как ты себя чувствуешь?

— Хорошо.

— Значит, нет никакой болезни?

— Вчера вечером была температура, Федор разрешил отлежаться, заходил проверить, как я. Я бы предложила чаю, но тебе нельзя здесь находиться.

— Почему? Это мой дом, мой участок и все, что на нем, тоже мое.

Вообще, Марина стала какая-то странная, в первую нашу встречу более разговорчивая была, сейчас закрытая, напуганная.

— Мы все связаны договором и работаем на Дмитрия Германовича, он нас нанял.

— И там было написано, что вы не должны разговаривать со мной?

— Да, ни с кем из жильцов дома.

Как все трудно. Запуганные работники, скованные каким-то договором, словно они подписывали его кровью.

— Хорошо, я узнаю все сама, без тебя. Поправляйся.

— Не лезь в это, лучше не лезь. Бабушка говорит, Горн — страшный человек, он одержим дьяволом и местью.

— Как забавно, ты меня предупреждаешь о том, что он опасен, но помочь не хочешь. — Стало противно видеть вот таких «доброжелателей», которые стоят в стороне и лишь предупреждают, что делать нельзя. — Он хочет завладеть бизнесом отца, да? Я знаю. Но у него ничего не выйдет. С тобой или без тебя, но я узнаю, кто он такой.

— Что ты хочешь?

— Ключи от всех дверей. Они должны быть у тебя. Не можешь говорить, просто дай мне их, и я все узнаю сама.

Шла не за этим, просто поговорить, но пусть будет так.

— Нет, я не могу, это недопустимо.

Марина говорит громко, но сама прикладывает палец к губам, призывая молчать, и кивает.

— Хорошо, и не надо.

Я подыгрываю ей, выхожу, хлопнув дверью, снова щурюсь на солнце.

Как-то надо добраться до деревни и поговорить с бабушкой Марины, я помню ее, милая и добрая женщина. Странно, что какая-то тетя Зоя знает больше меня и называет Горна одержимым дьяволом.

Согласна с ней, он дьявол. Мой личный. Дьявол порока и соблазнения, о котором я стараюсь не думать.

Но получается плохо. Каждый раз, закрывая глаза, я вижу его. Каждый мой сон — это откровенное порно, в котором я отдаюсь ему в самых развратных формах. Голодная, дикая, но в то же время покорная.

Глава 23

Снова семейный ужин.

Мне хватило и одного, но сейчас за столом и Вальтер. Он из всех собравшихся самый приятный, как бы странно это ни звучало. Но к нему и его воспитательным моментам я привыкла.

Мать какая-то тихая, смотрит только на Горна, как преданная болонка, которая соскучилась по хозяину. Антон уткнулся в тарелку, этот, как нашкодивший пес, боится поднять голову. Вальтер спокоен, а Дмитрий Германович возвышается над всеми нами Зевсом с Олимпа.

Это все начинает напрягать.

Он приехал совсем недавно, и сразу стало заметно, как в доме изменилась атмосфера, воздух стал тяжелым. Марина так и не пришла и не принесла ключи, не знаю, что вообще с ней, но Федор деловито снует по коридорам и подносит нам блюда.

Сегодня тоже не пельмени и оливье, какое-то мудреное меню от молчаливого повара. У меня выдалась возможность увидеть его — высокий, огромный, как скала, восточный мужчина. Он так лихо орудовал топориком, разделывая ребра ягненка, что я даже засмотрелась. Но как бы я ни пыталась его разговорить, не услышала ни звука, лишь стук топорика.

Дом полон странных людей, это именно то, чего мне не хватало на каникулах, но хорошо, что скоро они закончатся и я вернусь в свой привычный мир. Соскучилась по Ксюхе, по язве Афанасьевой, надеюсь, ее кости срослись, по Авдееву Костику, спасибо ему, что не уронил меня на сцене, даже по занятиям и Белле скучаю.

И все, не будет ничего этого, вообще ничего. Не хочу видеть свою «семью».

— Как прошли эти дни без меня?

Горн задал вопрос, все посмотрели на него, но сам Дмитрий Германович прожигал взглядом меня. Не могу привыкнуть к этому, но с удивлением обнаружила, что мне этого не хватало. Того чувства, когда под кожей начинает растекаться горячая лава, когда воздух выходит из легких и покалывает кончики пальцев.

Мое тело помнит все, что Горн делал с ним. То, как я возбуждалась, как кончала на его пальцах и как получала удовольствие.

— Все хорошо. Я вчера была в клинике…

Мать начала тихо, я нахмурилась.

Что за клиника? Я считала, что они с Антошкой выбирают трусы в бутиках. Новые титьки? Подтяжка? Но Горн отреагировал странно. Повел подбородком, сжал челюсти, повернулся, посмотрел на свою жену:

— Инна, я просил тебя этого не делать. Или ты меня в первый раз плохо расслышала?

— Но… Дима…

— Я сказал: никаких «но»!

Удар ладонью по столу, звон посуды, кусок ягненка встал поперек горла.

— А что вообще происходит? Какая клиника? Мама, ты больна? — задаю вопросы, которые имею право задавать.

— Ничего, Вита, ничего не происходит, это не твое дело.

— Да, я смотрю, здесь все не мое дело. А то, что посторонний человек по каким-то своим причинам втерся к тебе в доверие и женился, то, что он оккупировал наш дом, по которому даже ходить нельзя, это вообще сущая ерунда, да, мама? То, что персонал запуганный и зашуганный, то, что