Мое второе я - Татьяна Полякова

— Я помню, что у тебя есть характер, — ухмыльнулся он.

— Старайтесь и впредь не забывать об этом.

— Я глаз с тебя не спущу, — распахивая калитку, пообещал он.

Прозвучало это довольно зловеще. Калитка захлопнулась, но этот тип продолжал стоять с той стороны, наблюдая за мной. Взгляд жег затылок, мне потребовалось сделать усилие, чтобы не оглянуться. Я свернула за угол соседнего дома и, оказавшись в переулке, вздохнула с облегчением. Последняя фраза произвела впечатление. Интересно, он в принципе подозрителен или это я ему чем-то не понравилась? Присутствие в доме подобного типа настораживало, теперь действовать придется с оглядкой. Хотя старик назвал его добрым и услужливым, мне он таковым отнюдь не показался, хотя я и допускала, что внешность обманчива. Ладно, поживем, увидим.

Арсений прогуливался неподалеку от машины, заметив меня, пошел навстречу.

— Как успехи?

— Завтра в десять утра приступаю к работе, — отрапортовала я. Он едва заметно поморщился. — Ты как будто не рад? — спросила я с обидой.

— Была надежда, что, если старик заартачится, мы махнем к теплому морю… впрочем, и это сомнительно, зная твою настойчивость.

Я приподнялась на носки и его поцеловала.

— У нас вся жизнь впереди, ты что, забыл?

Он улыбнулся и, подхватив меня под руку, повел к машине.

— Рассказывай.

— Старик похож на разбойника в инвалидном кресле. У него есть водитель, зовут Геннадий, узнай о нем всю подноготную. По мнению старика, он добрый парень, но у меня в том сомнения. Больше никого из домочадцев не видела.

— Общее впечатление?

— Вполне возможно, что старик имеет отношение к убийству, то есть записная книжка принадлежала ему, и он захотел вернуть ее любым способом. Интуиция подсказывает, что здесь не обошлось без водилы. У доброго парня физиономия киллера из комиксов.

— В таком случае в дом тебе лучше не соваться.

— Ты же знаешь, если я почувствую опасность, тут же сбегу.

— А если они сработали оперативно и уже знают о твоей дружбе с Раисой?

— Ну и что? Старик взял меня на работу, следовательно, надеется выйти через меня на записную книжку. Это в том случае, если они действительно в курсе нашей дружбы с Раисой. Они будут приглядываться ко мне, а я к ним. Кстати, он собирается писать книгу о некоем Фламеле.

— Что за тип?

— Средневековый алхимик, который научился добывать золото из ничего.

— О господи… только не повторяй это при Раисе. Она обожает сказки, ее доверчивость иногда умиляет. Не могу понять, как это до сих пор не нашлось ушлого парня, который бы женил ее на себе и понемногу травил мышьяком в ожидании наследства.

— Она в принципе не питает доверия к вашему брату. Конечно, философский камень всего лишь легенда, но Фламель действительно разбогател как-то вдруг.

— Ограбил кого-нибудь…

— Он ученый, а не разбойник. Хотя… наш старикан в этом на него похож. Бедный инженер, который открывает лавку, где торгует всяким старьем, а через два года… хоп… и он уже богач.

— Маруся, надеюсь, ты не думаешь, что…

— А записная книжка предположительно на латыни, — перебила я. — Завещание Фламеля, где он раскрывает свои секреты, до нас не дошло, то есть это официальная версия, но ведь…

— Так, я вижу старикан успел здорово заморочить тебе голову.

— Не беспокойся, — засмеялась я. — Мой здравый смысл никуда не делся. Но если допустить, что записная книжка связана с Фламелем, то вполне понятно, почему появился труп. Она чрезвычайно ценна, с точки зрения некоторых людей, так что убийство их не остановило.

— Но ведь это глупость, какая к черту алхимия в двадцать первом веке?

— Это для нас глупость, а кто-то мог решить иначе. Лично мне очень интересно разобраться в этой истории.

— Хорошо, разберемся, — вздохнул он и посмотрел на меня с печалью.

— Он взял тебя на работу? — спросила Раиса, едва я вошла в квартиру.

— Разумеется.

— Умница моя. — Подруга меня расцеловала и уставилась в глаза. — Как впечатление? Пустышку тянем или стоит напрячься?

— Стоит, — кивнула я.

— Так я и думала. Мне сегодня ночью золотые слитки снились. Стоят ровнехонько на Сенечкином столе, по четыре штуки в ряд, я сосчитать успела. Но тут во сне изверг к ним намылился, я ему по затылку тресь… и проснулась. На самом интересном месте.

— Ты это сейчас выдумала? — переглянувшись с Арсением, спросила я.

— Чтоб мне пропасть. Своими глазами видела, лежат, голубы мои, как положено, по килограмму весом, ровными рядками…

Арсений закатил глаза, а я, несмотря на его протесты, рассказала Раисе о разговоре со стариком.

— Маруся, — ахнула она, услышав о подозрительном богатстве средневекового француза. — Сон-то в руку…

— Предупреждаю сразу, — вмешался Арсений. — Тратить время на глупости не собираюсь, так что если вы решили заняться поисками философского камня, а также эликсира жизни и прочее, прочее, то без меня…

— Что ты, Сенечка, это я так, к слову…

— Я не понял, — подал голос Витька, сидевший за барной стойкой. — Вы о каких камнях говорите? О драгоценных?

— Нет, о тех, что в почках, — огрызнулся Арсений. Витька приуныл, а он продолжил: — Так, вы оба отправляйтесь куда-нибудь… прогуляться.

— Зачем это? — насторожилась Раиса.

— Затем, что я хочу остаться наедине с любимой девушкой. Вполне естественное желание, учитывая, что это все-таки моя квартира.

— Сенечка, ну куда я с ним пойду? — заныла Раиса. — Ты же сам сказал, домой мне возвращаться опасно. А болтаться с ним по улицам я отказываюсь. Это нанесет непоправимый вред моей репутации. Мы в комнате посидим тихонечко и вам мешать не будем. Резвитесь себе на здоровье. — И, ухватив Витьку за шиворот, поспешно скрылась в комнате, которую уже считала своей.

Я хмуро наблюдала за этим, перевела взгляд на Арсения, собираясь высказаться, он нажал пальцем на кончик моего носа, потом взял меня за локти, приподнял и поцеловал в подбородок.

— Я люблю тебя, — сказал с улыбкой, и злиться мне мгновенно расхотелось.

Через пять минут мы оказались в постели. Разумеется, я вовсе не была против, но к Арсению приглядывалась, пытаясь решить: изменилось его отношение ко мне или нет? По моим представлениям, его интерес должен идти на убыль, раз уж его мечта осуществилось. Однако мне пришлось признать, вел он себя безукоризненно, то есть был тем самым любовником, о котором женщина может лишь мечтать: страстным, внимательным и заботливым. Вместо того чтобы порадоваться, я вдруг загрустила. «Посмотрим, что будет через неделю или две», — подумала я со вздохом.