Жизнь в стеклянном доме - Людмила Феррис

«Что тут выделываться! — рассуждал он. — Подумаешь, их предков сослали в Сибирь! Кичатся, что потомки ссыльных».

Глеб называл их «слащаво-горделивыми суррогатами» и возмущался, что они имеют по любому поводу собственное суждение. Законы жизни, которые он познал, диктовали, что простому человеку свое мнение иметь нельзя, опасно.

Вот и сейчас Глебу не до собственных умозаключений.

— Надо успеть заработать на этой власти, а справки Вабузову пусть готовит пресс-служба, интервью для газеты запишем, но не факт, что опубликуем, — сказал он себе. У него своих дел по горло, и это не покупка новой модели машинки в коллекцию.

Своей коллекцией Глеб гордился, он собирал американские легковые автомобили сороковых — пятидесятых годов уже десять лет. В маленьких модельках, в сорок три раза меньше своих настоящих собратьев, он видел источник вдохновения. Глеб часто сидел на форумах, выискивал интересные экземпляры, смотрел чужие коллекции, фотографии. Легковушки своей коллекции он знал наизусть, как знают любимых детей, их характер, изъяны, капризы.

Сейчас Глебу были очень нужны деньги, и он подумывал о продаже своего собрания, очень дорого, и в ближайшие дни хотел разместить об этом объявление в Интернете.

Все соображения и терзания Глеба совершенно не касались депутата Госдумы Стаса Вабузова. Стас Вабузов был и оставался самым узнаваемым и любимым политиком Угорска. Противники причисляли его к оппозиционерам, сам Вабузов считал иначе. Он не лимоновец, не радикал и уж тем более не представитель оппозиции. Просто он публично говорит об очевидных просчетах партийных функционеров и чиновников, такая правда нравится не всем. Чиновники, имея неограниченную власть, зачастую теряют чувство реальности, кто-то же должен им его вернуть.

Вабузов любил Сибирь, область, Угорск. Это состояние — как первая любовь, здесь не имеет значения, что он давно живет в Москве, поездил по России, встречается с японскими послами и бывает на правительственных приемах. Он не мог надышаться сибирским воздухом, и это был уже «диагноз» до конца жизни.

Накануне приезда в Угорск он был в столичном следственном комитете и заручился поддержкой руководства. Он пообещал помощь Ларисе Сергеевне Сокольской, и это были не просто слова — он поможет реально. Техническая, исследовательская база в Следственном комитете России не идет ни в какое сравнение с тем, что имеется в наличии в маленьких городках. Если следствию в ее лице будет что-то необходимо, он обязательно сделает, расстарается, только вот оказия заключается в том, что она может не принять его помощь — так ему показалось. Ну, если совсем честно, то ему очень хотелось ее увидеть, посмотреть в голубые глаза — просто, без продолжения.

— С такими женщинами, как она, пускаться в дальнее путешествие опасно — им нужно либо все, либо ничего, а он себе этого позволить не может, — вслух произнес Стас.

Чтобы как-то оправдать деловую поездку, надо встретиться и с мэром Угорска Яковом Ударниковым. Ему не очень нравилось, что представителя власти называют иностранным словом.

— Как мы все-таки любим иностранные словечки! — посетовал он помощнику. — Мэр — вариант европейский.

— Не умничайте, босс, — ответил помощник. — Кадровиков нынче зовут эйчарами.

— Например, в Исландии все попытки внедрить иностранные слова терпят фиаско, поскольку немедленно заменяются собственными эквивалентами. За этим следит правительственная комиссия.

— Возьмите пример с ЛДПР. Они уже предлагали ввести наказания за употребление иностранных слов и называть президента царем.

— Нет, там был перебор — штрафы, налоги. Это должно прийти с культурой.

— Босс, вы депутат Госдумы России! В нашей стране это невозможно! Наивно рассуждаете!

Стас Вабузов сам себе иногда напоминал не мудрого политика, а героя детских сказок Колобка. Сначала сказочный герой отступает, потом догоняет, песню отвлекающую поет, вводит в заблуждение прохожих. Впрочем, Колобок плохо кончил — нашлась на него лиса. Действия Стаса должны закончиться хорошо, у него нет других вариантов.

Последние месяцы депутат Вабузов пытался вынести вопрос по закрытым территориям на заседание правительственной комиссии. Несколько лет «выравнивание перепада давления» между ЗАТО и окружающим их миром проходило болезненно. Конверсия только оттенила сегодняшнюю невостребованность интеллектуального потенциала закрытых городов.

Однако Стас не мог понять, почему многие жители закрытых городов, привыкнув к своему особому положению, вовсе не желали, чтобы их города открылись настежь.

— Это решило бы многие экономические проблемы, — делился он с помощником.

— Это разрушит менталитет горожан. Открывать город нельзя!

Вабузов был уверен, что благодаря своему уникальному потенциалу эти города могут открыть для страны новые горизонты экономического возрождения, но для всего этого им как минимум потребовалось бы перестать быть «закрытыми». Один из советников президента как-то поделился с ним своей «стратегической идеей», которая Стасу понравилась так, что он крепко за нее ухватился: создание кластеров на базе закрытых городов. При этом не только создавалась новая форма конкурентных отношений, но и преодолевалось узкоотраслевое развитие закрытых территорий.

— Пилотный кластер можно начать в Угорске, — говорил он помощнику.

— Непременно! Ударников будет счастлив. Правда, он не поймет, что это такое, — улыбался помощник. — Эта политическая фигура состоит из крайностей, такая лошадь из древнеримской истории. Но деньги слупит, тут уж расстарается!

— Да. — Вабузов приуныл. — Ударникову будет трудно объяснить, что за штука такая мудреная — кластер, и что с ней делать. А если вдруг удастся решить эту задачу на правительственном уровне и пробить финансирование, то нынешний мэр и его окружение будут воспринимать это только как повод «распилить деньги бюджета», что совсем не входит в мои планы.

Для реализации кластерного проекта в Сибири ему предстояли долгие переговоры, поиск доказательств, достоинств и преимуществ территории. Существовал еще риск, что эту красивую кластерную идею просто уведут, украдут, умыкнут, отдадут другой местности. Профессор экономики Вабузов понимал, что структуру предприятий, объединенных общими материальными, финансовыми и информационными потоками, в Угорске создать можно, и город попадет в число российских инновационных центров в ядерной сфере.

Впрочем, никаких открытий в области инноваций экономики не происходило, кластер был известен еще с семнадцатого века. Это уральские заводы Демидовых. История демидовского восхождения сочетала удачу и удивительную способность четко и быстро достигать цели. Из троих сыновей Демидовых — Акинфия, Григория, Никиты — больше всего подфартило младшему, Никита стал основателем знаменитой династии оружейников, владельцем чугуноплавильных заводов, а позже — поставщиком оружия для царского двора по заказу самого Петра Первого.

Никита Демидов-старший так до конца жизни и не научился читать и писать, зато младший сын по тем временам был очень образован, учился секретам металлургического производства в Саксонии. Судьба обласкивала Никиту при каждом удобном случае. Он был отмечен горным чином цегентнера, заводского казначея, который давал его обладателю право разрабатывать новые месторождения, на чьей бы земле они ни находились. Никите Никитичу был пожалован чин действительного статского советника, он стал хозяином 10 металлургических заводов и создал империю Демидовых, которая к середине века производила более пятидесяти процентов всего русского металла.