Прогрессор каменного века. Книга 2. Сила ведлов - Александр Абердин

Сначала на деревянных трибунах было совсем мало народу, но к концу всех трёх матчей мест для болельщиков уже не хватало, и все они ревели от восторга. После игры Митяй вручил всем игрокам победивших команд серебряные медали на лентах, но их соперники грозились отобрать награды уже через три дня, когда хорошенько потренируются. И вот что удивительно, футболисты весьма снисходительно посматривали на волейболистов и баскетболистов, а те на них. Всего после одной игры у каждого из трёх видов спорта появились свои ярые поклонники, и, как только они ушли с площадок, на них сразу выбежали мальчишки и девчонки. Князья Денис и Иван тут же налетели на Митяя с громкими воплями: «Ведабу!», и он пообещал научить всех желающих этим увлекательным подвижным играм, для которых требовались сила, ловкость и выносливость настоящего охотника.

Однако на следующий день Митяй учил в Чупа-чупсе самых спокойных и рассудительных ведлов трём другим играм — шахматам, шашкам и домино. Карты он пока что рисовать не стал, а вот шахматные фигуры, шашки и костяшки домино изготовил и передал мастерам для тиражирования. И ещё сказал всем, что конечно же именно труд превратил обезьяну в человека, но непосильный труд запросто сделает из человека ишака.

И всё-таки Митяй чуть ли не в самый последний момент изменил маршрут, и вот почему. Двигателисты Игната, работая чуть ли не круглосуточно, изготовили двенадцать отличных дизелей для двенадцати малых колёсных речных судов новой конструкции, и те перестали быть таковыми, но при этом быстро выяснилось, что новые дизели расходовали чуть ли не на треть меньше топлива, самой обычной солярки. Хотя нет, эта солярка была высший класс, почище самой лучшей водки. Новые суда были большими, восемнадцать метров в длину и шесть метров в ширину. Их колёса стали ещё легче и легкосъёмными. Обтекаемое цельнолитое днище было отлито из титана, а выше ватерлинии, вплоть до высокой надстройки, они были изготовлены из дюралюминия. Мотоботы имели двухэтажный трюм, были оснащены поворотной талью для разгрузки судна и имели пассажирскую надстройку на корме, длиной в треть судна, над которой находилась ходовая рубка, а выше неё ещё и смотровая площадка. Так что это были превосходные суда с отменными ходовыми качествами. И Митяя более всего удивляло, что их изготовили ведлы каменного века. Эти мотоботы, без малейшего сомнения, могли бы составить честь любому судостроителю его времени.

На воде мотоботы развивали отличную скорость, и поэтому их уже Большие Шишиги не тянули на буксире, а брали на прицеп только выезжая на берег. Поэтому Митяй и решил, что им лучше подняться по Кубани выше Кропоткина и перебраться посуху в Егорлык, который в районе Изобильного был уже довольно полноводной рекой, хотя и уступал Марии. Тогда они смогут сплавиться по нему до самого Дона, и при этом израсходуют очень мало горючего, на одно только маневрирование.

Две недели в трюмы мотоботов загружалось всё необходимое, чтобы по пути следования можно было заложить несколько городов севернее тех мест, где они жили. Там ведь тоже во времена каменного века жило довольно много людей. В дорогу — а они отправлялись в экспедицию на Урал первого июня ровно в девять утра — их провожал весь город. Поцеловав дочурок и их кормилицу, обняв почти всех членов своей большой семьи, Митяй поднялся на борт мотобота «Игнат» и встал к штурвалу. Два винта из полированной нержавейки вспенили воду, и мотобот, весело рыча двигателем, буксируя за собой Большую Шишигу, названную в честь одного из конструкторов «Пахомом», помчался вниз по Марии. Таня стояла рядом с мужем, и у обоих сияли на лице счастливые улыбки. Честно говоря, Митяй вконец извёлся без своих говорящих камней.

Да, движок мощностью в добрых семьсот лошадок — это тебе не хухры-мухры, особенно если вся нижняя часть судна, по самую ватерлинию, изготовлена из полированного титана и имеет идеально обтекаемую форму. Мотоботы шли так быстро, что Большиги — так народ сократил Большие Шишиги, — у каждой из которых имелось имя мастера, строившего её, встали на крыло и уже не представляли собой плавучий тормоз коммунизма. Так что до Григорополисской они доплыли менее чем за сутки и даже смогли подняться вверх по впадающей в неё речке Камышевахе добрых пятнадцать километров, после чего проехали ещё двадцать километров по степи и встретились с отрядом охотников, возвращавшихся из прикаспийских степей не только на Большой Шишиге, но и верхом на единорогах, и не с пустыми руками. Они изрядно сократили численность гиенодонтов и теперь, помимо стада из почти двух сотен молодых, могучих эласмотериев, самцов и самок, везли нафургонах множество засоленных шкур и даже солонины. Однако вовсе не это Митяй счёл самым большим успехом охотничьей экспедиции, а то, что вместе с охотниками на наспех сколоченных фургонах ехало два небольших племени, подобранных по пути. Всего чуть более шестисот весело галдящих душ.

Гиенодонты оказались недурны на вкус, а потому переселенцы не голодали. После недолгого разговора одни гиганты направились в сторону Дмитрограда, а другие стали съезжать в реку Егорлык, мутноватую от глины, и вскоре поплыли вниз по течению, чтобы добраться до ещё одной великой реки. Дон оказался именно таким, каким и представлял его себе Митяй, на редкость широким и полноводным. Эта река явно питалась тающими ледниками, и он предположил, что где-то в верховьях Дона, на Среднерусской возвышенности, всё ещё находится и медленно тает гигантская глыба льда. Проверять, так ли это, он в этом году точно не собирался и поплыл вверх по течению реки, стараясь держаться на середине и при этом, сидя в удобном кресле, стоящем на высокой надстройке, внимательно поглядывая по сторонам в бинокль. Как выяснилось уже довольно скоро, не зря. Сплавляясь по Егорлыку, они встретились с пятью группами охотников, и потому для пятерых ведлов-переговорщиков экспедиция завершилась. Вместе с большими тюками их переправили по очереди на берег, и они приступили к той работе, которой их обучали специально — принялись убалтывать племена охотников присоединяться к народу Говорящих Камней.

В предрассветный час, когда Митяй спал в большом кубрике, изготовленном из титановых решёток и прорезиненной парусины и установленном на верхней палубе перед надстройкой, поближе к входу, они доплыли до реки Дон, и его разбудил вахтенный матрос. Митяй соскочил с койки и направился в ходовую рубку, где первым делом умылся и позавтракал, а уже потом, когда окончательно рассвело, поднялся на смотровую площадку. Внимательно рассматривая в бинокль более высокий северный берег Дона, Митяй чуть не сверзился со своего кресла, когда уже через каких-то три часа увидел на берегу, между двух холмов, большое стойбище и, самое главное, скакавших верхом на лошадях всадников. Он тут же крикнул рулевому, чтобы тот поворачивал к берегу, и тот протрубил в гудок. Всадники его услышали и смело направились к берегу. Вид они имели довольно бравый, на всех были надеты меховые короткие куртки, штаны и торбаса, из-за чего они малость смахивали на чукчей или эскимосов. Но Митяю сразу же бросились в глаза их светло-русые волосы и бороды, отчего он широко заулыбался. Свои, славяне.

В руках всадники держали копья и луки, но это нисколько не смутило Митяя, и он подумал: «Надо же, оказывается, на Дону казаки ещё со времён каменного века жили. Ну ничего, я ведь тоже казак, только кубанский…» — и тут же принялся мараковать, как бы ему половчее перекроить все свои наличные ресурсы, они хотя и были немаленькими, а всё же не являлись безразмерными, а стойбище, при ближайшем рассмотрении, оказалось очень большим, чуть ли не самым настоящим городом. Митяю сразу же захотелось заложить здесь настоящий город. Особую симпатию его жители вызывали уже тем, что им было лень носиться по степи пешком и они, с помощью ведловства, приручили весьма крупных и упитанных на вид лошадок. Поэтому он не мог проплыть мимо, никак на это не отреагировав, и захотел отгрохать здесь город. Всё, конечно, так, но ему хотелось ведь заложить город на Волге и ещё два на Урале. Впрочем, какая разница — раз всё случилось так, то пусть тогда в каждом городе останется всего по три мотобота с грузами, а не по четыре, как он планировал перед отплытием. К тому же здесь можно было вообще обойтись всего двумя, до Дмитрограда ведь добираться на мотоботах всего ничего — спуститься в Азов, доплыть до Кубани и потом подняться по ней. Всего полторы недели ходу.