Жил на свете рыцарь бедный - Вера Белоусова

— Кто кому звонил? — поинтересовался он вслух.

— Она — мне.

— Всегда?

— Всегда.

Мышкин пожал плечами.

— Ну хорошо… — пробормотал он. — Что вы знаете о ее личной жизни?

— Меня не интересовала ее личная жизнь, — последовал ясный, холодный ответ. — Про Дерюгина она, конечно, рассказывала… И про других… — не вполне последовательно добавила она, по-видимому, спохватившись, что выходит как-то совсем уж неправдоподобно. — В общем, я думаю, я знаю немногим больше вас.

Мышкин вздохнул и сказал себе, что, как ни печально, следует переходить к решительным действиям. Во всяком случае, к более решительным. Не было иного выхода, кроме как выбить ее из колеи. «Достойный противник, — сказал он сам себе и тут же ужасно удивился. — Почему — противник? С какой стати такое слово?»

— Скажите, пожалуйста, Агния, где вы были и что делали седьмого декабря с двух до четырех часов дня?

— Это насчет алиби? — Она усмехнулась с легким презрением, однако от Мышкина, наблюдавшего за ней с особым тщанием, не укрылось, что рука, свободно висевшая на подлокотнике, рефлекторно сжалась в кулак. Теперь лучше всего было просто молчать. — Я была в библиотеке, — сказала она, не дождавшись ответа. — В Ленинке. С одиннадцати утра и до самой ночи.

— Одна?

— Разумеется. — Она пожала плечами. — Что за странный вопрос?

— Ну почему же странный? — отозвался Мышкин. — Вы могли пойти с кем-нибудь из знакомых. Вы могли встретить кого-нибудь из знакомых там. Вас кто-нибудь видел?

— Я не знаю, — пробормотала она. — Я, кажется, ходила в буфет… Часа в два…

— Вы занимаетесь литературой Серебряного века?

— Да. — Она взглянула удивленно, но так и не спросила, откуда Мышкин черпает свою информацию.

— Знаете такую серию — «Серебряный вихрь»?

Она удивилась еще больше:

— Видела. Редкая пошлятина. Почему вы спрашиваете?

— Так… На днях попалась мне где-то… — пробормотал Мышкин, отводя глаза, и нанес следующий пробный удар: — Вы когда-нибудь бывали в квартире у Козловой?

Она напряглась как струна, сощурила глаза, зажала руки между коленями, явно изо всех сил сдерживаясь, — и вдруг все-таки не выдержала и взорвалась.

— Да не где-то! — почти выкрикнула она. — Не где-то она вам попалась, а у Кати Козловой в квартире! Вы-то там были, а я-то как раз не была! И не нужно меня ловить! Она мне ее приносила — похвастаться!..

— Вы ее… не особенно любили, — полуутвердительно пробормотал Мышкин.

— Да что же это такое! — воскликнула она, резко откидываясь на спинку дивана. — Я не понимаю, не понимаю!.. Эти вопросы ваши!.. Почему вы меня подозреваете? Если два человека иногда встречались — это что, причина для подозрений?

Броня все-таки дала трещину. Мышкин собрался с духом и нанес рассчитанный удар.

— Нет, — с расстановкой проговорил он. — Нет, это не основание… Ну хорошо, я скажу вам, в чем дело. У меня пока нет доказательств… но я думаю, что Козлова собиралась замуж за вашего жениха…

Она вздрогнула, как будто ее внезапно укололи иголкой, и вскочила на ноги. Черные глаза горели диким огнем, отчего она, к ужасу Мышкина, еще больше похорошела.

— Уходите, — сказала она внезапно севшим голосом. — Уходите прямо сейчас. Немедленно.

Мышкин покорно встал, вытащил из кармана визитную карточку, положил ее на диван и вышел. У него было такое чувство, что его несут не собственные ноги, а исходящая от девушки волна ненависти и, может быть, чего-то еще… Пока он надевал куртку, в прихожей появился высокий мужчина с наголо бритым черепом.

— Добрый вечер. — Он старался говорить приветливо, но голос все-таки выдавал напряжение. — Генерал Шубин, отец Агнии. Вы не могли бы объяснить мне, что происходит?

— Ничего не происходит, — ответил Мышкин, с интересом изучая своего собеседника. — Вы, вероятно, слышали об убийстве Екатерины Козловой?

— Как же! — с неуместным энтузиазмом отозвался генерал.

— Ну вот… Происходит рутинная процедура — опрос всех, кто с ней общался в последнее время. Ничего более.

— Ну да, ну да… — генерал покивал.

Мышкину показалось, что ему ужасно хочется спросить что-нибудь вроде: «Ну и что моя дочь вам сообщила?» — однако генерал немного помялся и задал другой вопрос:

— Ну и как? Удалось продвинуться?

Мышкин взглянул на него с удивлением. Это был вопрос начальника, командира, привыкшего получать любой отчет по первому требованию, и тон был соответствующий. Не мог же он, однако, не понимать, что тут совсем не та ситуация! Генерал поймал его взгляд и замахал руками:

— Понимаю, понимаю, извините! Я просто… знаете, дочка нервничает… Ну извините, всего хорошего!

Мышкин кивнул и вышел на площадку. Как только за ним захлопнулась дверь, он застыл на месте, в задумчивости потирая лоб. «Что это за номер я выкинул? — спросил он сам себя. — Почему, собственно, я послушался и ушел? Почему не надавил как раз тогда, когда она ослабила оборону? Глупость? С одной стороны, конечно, глупость… — рассуждал он. — Но… кто его знает… может быть, и не глупость… Может быть, я и правильно сделал, что ушел…» Он очень рассчитывал на то, что она позвонит и разговор у них пойдет по-другому.

Как только дверь за Мышкиным захлопнулась, Аня принялась ходить взад и вперед по комнате, стиснув руками виски. «Это не я! — прошептала она. — Это была не я! Честное слово! Что со мной творится? Что я наделала? Зачем я выгнала его? Какой смысл? Ну, допустим, про Алешу он так или иначе понял… Хотела бы я, кстати, знать как… Кто-то был в курсе?.. Катька кому-то рассказала?.. Должно быть, так, но дело-то не в этом… А дело в том, что я ему продемонстрировала, что все это для меня значило. А вот это… совсем не нужно было, совсем… — Она машинально взяла в руки визитку. — Я перестаю себя контролировать, вот что ужасно. Но… может быть, не так уж это и ужасно… может быть, это даже лучше… Я позвоню ему, — вдруг решила она. — Позвоню прямо завтра и скажу, что успокоилась и готова говорить по-человечески…»

Мышкин очень надеялся, что она позвонит. И она позвонила, на следующий же день, но до этого произошел еще ряд событий. День начался с появления Гаврюшина, имевшего непривычно обескураженный вид.

— Ну, мы с вами и дали маху, инспектор! — объявил он, усаживаясь за стол. — Слона не приметили.

— Что такое? — переполошился Мышкин.

— Роговы эти… На что они, по-вашему, живут?

— Не знаю… — растерянно пробормотал Мышкин. — Илья, кажется, работает…

— Черчение в школе, на полставки… Большие деньги! Татьяна ушла с работы — я узнавал — три недели назад… Три недели, заметьте, инспектор! Чтобы, значит, свободно творить…