Капитан Рубахин - Борис Баделин

– У тебя, подполковник, люди от безделья маются! – кричал он при встрече. – Давно мы твой отдел не проверяли?

Займи твоего, как его там, Рубахина, чем – нибудь, чтобы некогда стало ему лишнее в голову брать! Осади его или вообще подумай, нужен ли тебе опер, который гуляет, где сам захочет…

Наталья всё это переживала вместе с мужем и всерьёз боялась за Василия, за дочку, за себя.

Уютный мир умер.

Теперь уже с горькой иронией вспоминала Наталья, какой умной и взрослой считала она себя до приезда в Опорск, полагая, что знает и жизнь, и людей.

От благополучной и самоуверенной столичной девочки не оставалось ничего…

Контрразведчики предали с Кавказа информацию о Старовском и Рубахине в центр. Центр оперативно перенаправил её в территориальное управление Опорска. Но тут информация стала лишь последним довеском в уже предрешённой судьбе заблудшего подполковника милиции, который уже давно попал под пристальное наблюдение…

Оксану встретили по пути на работу и пригласили в местное управление ФСБ. Скрывая испуг, она невпопад строила глазки своим собеседникам, но легко вспомнила, что утром в указанный день пакет с какими-то таблетками начальник лично приказал ей отнести экспертам. В этом, собственно, не было ничего особенного, её и раньше иногда использовали, как курьера. Тем более, что эксперты сидели в соседнем здании.

Она также вспомнила, что в кабинете у начальника в то же время находился ещё и майор Шубин – начальник отдела по борьбе с наркотиками.

Оксана была очень неглупой девушкой. Она сразу сообразила, что пришёл конец её любви с богатеньким милиционером. Симпатичные парни, задававшие ей вопросы, похоже, слишком много знали, чтобы Старовскому оставаться на свободе. А потому она и вела себя, как умничка, и рассказала всё, что знала.

Красавица, конечно, упустила как сами факты дарения, так и стоимость полученных ей от подполковника подарков. А ещё в предстоящей разлуке с любовником утешала Оксану мысль о том, что он успел уже оплатить аренду её квартиры на весь следующий год.

Санкция на задержание Виктора Семёновича Старовского была готова и вполне обоснована даже и без показаний Оксаны. Но полученная от неё информация, конечно, не была лишней для предстоящего суда.

Операция против наркоторговцев вступила в решающую стадию.

Большие неприятности ждали не только начальника Центрального райотдела милиции. Оперативные группы выдвигались для обыска на квартиры начальника территориального ОБНОНа майора Шубина и его подчинённого-лейтенанта.

Взвод спецназа готовился штурмовать, как крепость, огромный дом-дворец цыганского барона Игоши. А все подходы-отходы вокруг цыганского посёлка были под невидимым контролем ещё с вечера накануне.

Оксана прямо из кабинета, где с ней беседовали, по мобильнику предупредила начальника, что немного задерживается в парикмахерской. Это случалось нередко, потому подполковник поначалу не придал её звонку никакого особого значения. Но час спустя он вдруг забеспокоился и сам набрал номер Оксаны. Телефон был недоступен. Старовский начал подозревать нечто неприятное.

Прошло ещё около получаса, тревога Виктора Семёновича всё нарастала, и он уже по каким-то неизвестным внутренним колебаниям почувствовал угрозу себе самому.

Когда тревога эта достигла высшей точки, даже не пытаясь себя успокоить, подполковник достал из сейфа табельный пистолет и зачем-то дослал в ствол патрон. Через минуту он уже выходил из здания на улицу, властным жестом оставив на месте водителя, сидящего в кресле секретарши.

Старовский и сам себе не смог бы объяснить, что заставило его выйти из здания именно в этот момент, а не раньше и не позже. Как только он преодолел ступени на выходе, напротив резко затормозил чёрный микроавтобус и из него стали выпрыгивать люди в масках с автоматами наизготовку.

У Старовского не возникло никаких сомнений по поводу того, по чью душу приехали спецназовцы.

Подполковник резко свернул направо и побежал по тротуару мимо обсаженного чахлыми ёлками бетонного забора. Затем, словно осознав всю глупость этой затеи, встал, выпрямился и повернулся кругом, как по команде в строю – через левое плечо. Бежать было поздно, позорно и некуда.

Сунув руку за пазуху, Старовский выстрелил себе в сердце, даже не вынимая оружия из-под форменной зимней куртки…

Некоторые из намеченных дел Василий успешно завершил, но наступил октябрь, а он всё тянул с обещанным увольнением. Дела его в угрозыске не кончались.

Наталья почувствовала, что Рубахин всё еще колеблется. Она снова стала всерьёз раздражаться частыми ночными отлучками мужа, и, особенно, его отсутствующим взглядом – он постоянно думал о работе. Иногда даже с маленькой дочкой на руках.

И вот – как гром среди ясного неба:

– Наташа, я на два месяца уезжаю на Кавказ!

– Какой Кавказ? – Наталья бессильно опустилась на диван и заплакала. – Какой Кавказ, когда у тебя маленькая дочка! Там же стреляют! А работа в банке – кто тебя будет ждать?!

Рубахин тяжело молчал.

– Откажись, Рубахин, если мы с Танюшкой хоть что-то для тебя значим! – Наталья смотрела Василию прямо в глаза. – Ты здесь бросаешь нас одних?

– Я очень прошу тебя уехать к родителям, Наташа! На время. Поверь, у меня нет другого выхода!

– К родителям? – она даже задохнулась от обиды. – Ты сказал – к родителям? Зная, какое условие мне поставил отец перед замужеством?

– У меня нет другого выхода! – с деревянным лицом повторил Рубахин.

Он, видимо, не понимал, какой удар наносит её самолюбию: ведь по существу, она должна была подтвердить отцу несостоятельность своего мужа, а значит – и ошибку своего выбора. Это было очень больно и нестерпимо обидно…

Когда сразу по отъезду Василия вахтёрша передала ей ещё и газету со статьёй о Рубахине, Наташа уже без колебаний позвонила матери. Ей впервые в жизни стало по-настоящему страшно, очень страшно!

***

Софья Захаровна приехала за дочерью и внучкой уже на следующий день после тревожного звонка, Николай Иванович выделил для переезда комфортный минивэн с водителем.

Багаж, который одновременно был и всем имуществом Натальи в Опорске, составляли две больших дорожных сумки и детская коляска. Их уже унёс в машину водитель. Следом вышла Софья Захаровна, которая поначалу хотела взять и Танюшку, но Наталья отрицательно покачала головой.

Дочка, к удивлению, очень спокойно перенесла всю суету сборов, а за полчаса до отъезда и вовсе крепко заснула.

Наталья присела на диван и, уже в который раз с утра, заплакала. Эта убогая комнатёнка неожиданно стала ей так дорога, словно здесь прошла вся её жизнь.

Прижимая к себе сладко посапывающую Танюшку, Наталья подумала, что это и действительно была целая жизнь, потому что последние два года по смыслу и значению событий были намного важнее всех её предыдущих двадцати двух.