Поле бесчестья - Дэвид Марк Вебер

Юнг снова опустился на сиденье и сложил руки на столе, сцепив их вместе, чтобы удержать дрожь. Белая Гавань кивнул представителю обвинения. Прокурор встала.

– Лорды и леди, члены высокого суда, – официально возгласила она, – в намерения обвинения входит доказать тот факт, что подсудимый действительно совершил деяния, перечисленные в пяти пунктах зачитанного заключения. В дальнейшем обвинение постарается продемонстрировать…

Юнг выслушивал ее речь, глядя на сцепленные, чуть ли не сведенные судорогой руки, и ощущал, как страх и ненависть разъедают его сердце подобно кислоте. Даже сейчас он не мог сказать, какое из этих чувств сильнее. Хотя отец уверял его, что найдет способ воздействия на членов суда, для вынесения обвинительного вердикта требовалось только четыре голоса из шести. А обвинительный вердикт означал для него смерть, ибо статьями, по которым он обвинялся, предусматривалась лишь одна кара.

Его переполнял ужас, однако с не меньшей силой терзала и подпитываемая унижением ненависть. Даже в случае оправдания пятно на его репутации останется на всю жизнь. Неслышный шепоток «трус» будет следовать за ним повсюду, куда бы он ни направился, чем бы ни занялся, а виновата во всех его бедах – Харринггон! Эта сука, унизившая его еще в Академии, отвергнув его ухаживания и опозорив его перед друзьями! В ту ночь, когда он застал ее одну и хотел наказать так, как мерзавка того заслуживала, чертова Харрингтон превратила его в жалкое хныкающее ничтожество, один вид которого повергал в тошноту. Гадина, каким-то подлым манером сумевшая обойти все препоны, воздвигавшиеся им, его семьей и его друзьями на пути ее карьеры. Паршивка, покрывшая себя на станции «Василиск» славой, а его выставившая дураком. С «Ханкока» она умудрилась вернуться героиней, хотя на самом деле это она нарушила Устав, не передав командование старшему из оставшихся в строю офицеров! Черт побери, по отношению к нему она была младшей по чину, но его обвиняют в неподчинении ее приказам! Совершенно незаконным приказам!

К горлу подступила желчь, кулаки сжались так, что побелели костяшки. Чувствуя, как под мышками и на загривке проступает едкий пот, он тяжело вздохнул, злобно стиснул зубы и заставил себя распрямить плечи. Ведь эти упыри, эти стервятники-репортеры, слушая речь прокурора, наверняка следили и за реакцией подсудимого. Ничего, всему свое время. Чем ни закончится суд, как ни сложится его судьба, но когда-нибудь, рано или поздно, эта сука заплатит сполна за все унижения, доставшиеся ему по ее вине!

– … лорды и леди высокого суда, на этом вступительное заявление со стороны обвинения завершается, – произнесла наконец капитан Ортис.

Александер кивнул, разрешая ей сесть, и, глядя в зал поверх голов сидевшей позади Юнга публики, сказал:

– Суд считает необходимым напомнить всем присутствующим, что в силу презумпции невиновности подсудимый не считается преступником, пока и если обоснованность обвинений по каждому из оглашенных пунктов в отдельности не будет признана большинством членов трибунала. Однако в силу военного, а не гражданского характера настоящего суда его члены не являются обычными судьями с гражданской точки зрения, ибо закон предоставляет им более широкие полномочия в области оценки доводов обвинения и защиты. Кроме того, нам поручено рассмотреть инкриминируемые подсудимому деяния и с точки зрения их воздействия на дисциплину и боеготовность Королевского Флота Мантикоры. Каждый член трибунала вправе обратиться с вопросом или вопросами к любому свидетелю, что должно расцениваться как проявление отнюдь не пристрастности суда, но его ответственности и стремления к выявлению истины во всей ее полноте. Кроме того, суд осознает масштаб интереса, проявляемого обществом к рассматриваемому делу. Фактически именно этот интерес побудил Адмиралтейство, вопреки обычной практике рассмотрения дел о воинских преступлениях, объявить процесс открытым и допустить в зал заседания представителей средств массовой информации. Однако журналистам следует помнить о том, что разбирательство осуществляется в соответствии с нормами военного судопроизводства и они находятся здесь не в силу бесспорного права, а на основании полученного разрешения. Я предупреждаю их о необходимости проявлять уважение к суду, равно как об ответственности за нарушение Закона о государственной тайне.

Его строгие голубые глаза скользнули по галерее для прессы, и над залом повисла звенящая тишина. Белая Гавань прокашлялся и, подняв палец, обратился к прокурору:

– Обвинению предоставляется право пригласить первого свидетеля.

– Благодарю, милорд. – Капитан Ортис встала и взглянула на караульного сержанта. – С дозволения суда обвинение вызывает первого свидетеля, капитана Королевского Флота Мантикоры даму Хонор, графиню Харрингтон.

В полной тишине члены военного трибунала прошли мимо замерших по обе стороны двери вооруженных морских пехотинцев в совещательную комнату. Когда дверь за ними закрылась, тихий щелчок показался оглушительным.

Граф Белой Гавани уселся во главе стола, место на противоположном конце заняла Зеленый адмирал Феодосия Кьюзак, а прочие, под пристальным и холодным взглядом председательствующего, расселись по обе стороны длинного полированного прямоугольника из золотистого природного дерева.

Лучше всего из собравшихся он знал Кьюзак. Эта рыжеволосая женщина по каким-то собственным соображениям чуть ли не с самого дня выпуска из Академии всячески подчеркивала свою приверженность строжайшей дисциплине, благодаря чему стяжала известность как особа, напрочь лишенная чувства юмора. Облик ее – суровый взгляд зеленых глаз и всегда бесстрастное, холодное лицо – подтверждал обретенную репутацию, но, как с нежностью подумал граф, лишь для тех, кто не имел счастья с ней подружиться. Они с Феодосией были друзьями с самого детства, а некоторое – пусть недолгое – время и не только друзьями. То был трудный период в жизни Александера, время, когда он вынужден был смириться с тем непреложным фактом, что полученные его женой раны сделали ее калекой на всю жизнь. С тем, что чуда не произойдет и она навсегда останется прикованной к креслу жизнеобеспечения. Несчастный случай произошел не по его вине и даже не в его присутствии, у него не было ни малейшей возможности предотвратить беду, однако, видя бледную тень былой красавицы, женщины, которую он любил, граф не только испытывал сострадание, но и терзался чувством вины. В те тяжелые дни Феодосия поняла, что он нуждается в поддержке и утешении… и оказала их в той форме, какую сочла приемлемой. Их близость завершилась довольно быстро, но друзьями они остались навсегда.

Сидевший слева от Кьюзак Зеленый контр-адмирал Рексфорд Юргенс, коренастый мужчина с песочного цвета волосами, постоянным (сейчас еще более заметным, чем обычно) выражением вызова на лице и светло-карими, не отражавшими эмоций глазами, ничуть не походил на человека, готовящегося принять решение. Судя по всему, свой выбор он уже сделал и готов был его отстаивать.

Позицию Красного адмирала Хэмпхилл, следующей по старшинству после Кьюзак, угадать было трудно, хотя она и Хэмиш Александер на протяжении многих лет считались непримиримыми соперниками. Соня Хэмпхилл была красавицей с золотистыми волосами и поразительными сине-зелеными глазами, но в отличие от Феодосии, чье лицо скрывало ее истинный облик, Соня сознательно стремилась выглядеть чрезмерно самоуверенной и своенравной – какой и являлась на самом деле. Будучи гораздо моложе Хэмиша, она сделала стремительную карьеру и считалась одним из виднейших представителей «jeune ecole»[8], основанной на «новом тактическом мышлении», тогда как Александер считался признанным лидером традиционного «исторического» направления. Признавая несомненную компетентность и личное мужество Хэмпхилл, он, однако, не испытывал к ней симпатии, больше того, расхождения во взглядах способствовали возникновению взаимной неприязни. За последние пятнадцать стандартных лет они не сходились во мнениях практически ни по одному вопросу, однако в нынешней ситуации беспокойство внушало даже не это. Будучи кузиной сэра Эдварда Яначека и наследницей баронства Нижнего Дели, она, как и Юргенс, считала своей духовной родиной Ассоциацию консерваторов.