Возвышение Китая наперекор логике стратегии - Эдвард Николае Люттвак

Далее премьер-министр уточнила, что результатом сотрудничества является претворение в жизнь японско-австралийского соглашения о совместном обслуживании военной техники, ратифицированном японским и австралийским парламентами, которое позволяет вооруженным силам обеих стран оказывать друг другу логистическую поддержку. Учитывая большую удаленность Австралии от других частей мира (что налагает определенные ограничения на ее стратегические возможности), это было очень важно и открыло новую фазу и так уже далеко продвинувшегося сотрудничества в военной сфере и в вопросах безопасности между Японией и Австралией. Как бы то ни было, сотрудничество в области транспорта, обслуживания авиатехники и логистики активно развивается. Учитывая это, Япония уже не обречена только на сотрудничество с США в вопросах безопасности, что само по себе важно.

Кроме того, премьер-министр Джиллард сообщила о проведении на тот момент переговоров по заключению соглашения об информационной безопасности с целью создания юридических рамок для обмена секретной информацией путем совместного анализа и изучения различных тем и, что более важно в случае кризиса, – для быстрого обмена разведданными между командованием и отдельными подразделениями сторон.

Далее, премьер-министр Джиллард раскрыла некоторые сведения о соглашении по совместной разработке «нового видения сотрудничества в сфере обороны» между Австралией и Японией, цель которого согласно ее описанию не вызывает сомнений: «улучшить наш механизм двустороннего сотрудничества в случае кризисной или чрезвычайной ситуации, либо в Японии, либо в Австралии, либо в регионе в более широком смысле». Значение слова «кризис» вполне самостоятельно в данном контексте, так как далее речь идет о «чрезвычайной ситуации», тем самым «кризис» – это нечто антропогенное в отличие от природных катастроф.

Детальное перечисление различных практических шагов по усилению не только политической координации, но и совместных военных мер, несомненно, имеет своей целью придание отношениям в сфере безопасности максимальную практическую значимость – честно говоря, речь здесь идет именно о военных мерах, так как сотрудничество дипломатическое считается вещью уже само собой разумеющейся. На японцев все это произвело большое впечатление, поскольку им прекрасно известно, какую долю в беспрецедентное процветание Австралии внес ее экспорт в Китай. Поставив военное сотрудничество во главе списка приоритетов, премьер-министр Джиллард обратилась к внешнеполитической координации только в конце, притом в решительных выражениях:

После этого она описала желаемую с точки зрения Австралии ситуацию, подтвердив единство Японии и Австралии в поддержке «продолжающегося передового базирования» Соединенных Штатов в западной части Тихого океана. Это относилось как к американским вооруженным силам, включая авианосцы, которые Китай считает орудием вмешательства, так и к американской дипломатии: «Стабильность и безопасность жизненно зависит от интегрирующей роли Соединенных Штатов». Но этого было недостаточно с точки зрения премьер-министра Джиллард, которая далее подчеркнула необходимость развивать «правильную региональную архитектуру для поощрения сотрудничества по вызовам в сфере безопасности и по мирному решению споров». В этом контексте слово «архитектура» означает набор конкретных соглашений о том, как реагировать на весьма конкретную проблему – китайские притязания на море, масштаб которых все время растет: в декабре 2011 года СМИ КНР определили китайские территориальные воды не только в пределах исключительно экономической зоны, но включили туда фактически все Южнокитайское море. Тем не менее, премьер-министр Австралии, разумеется, не упомянула Китай как реальную или возможную угрозу, хотя на самом деле ничто иное не может оправдать все те австралийско-японские усилия, которые она описала, равно как и большие расходы, связанные с операциями австралийских вооруженных сил в тысячах миль от их родных баз. Угроза не была упомянута потому, что есть лишь один кандидат на эту роль, если только не предположить, что австралийцы планируют воевать в Корее.

Дипломатическая активность Австралии имеет и еще одно достоинство: она позволяет более робким лидерам Малайзии, Филиппин, Сингапура и Вьетнама отвечать на надменное поведение Китая (которое усилилось после 2008 года) хотя бы возможностью стоять рядом с Австралией и кивать в знак согласия до тех пор, пока они не будут готовы громко высказаться. То же самое можно было наблюдать и в Японии в апреле 2011 года.

И снова повторим: то, что произошло в Восточной Азии и изменило там политический ландшафт – это всего лишь действие логики стратегии и его весьма реальные последствия для Китая, чье поведение запустило последовательность реакций. Сейчас Китаю вместо того, чтобы вести дела с соседями только на двусторонней основе, позволяющей ему подчеркнуть свое превосходство, приходится наблюдать, как эти отношения приобретают многосторонний характер, причем не в последнюю очередь из-за австралийских инициатив, которые предвосхищают американские усилия в том же направлении. Это и есть «архитектура», которая должна быть «сильной» – функциональный эквивалент многостороннего договора в сфере безопасности.

Для страны, которую и хвалят, и ругают за ее неповоротливый консерватизм, политика Японии по отношению к Китаю и, соответственно, по отношению к США в последнее время удивительно резко менялась.

Отчасти это было спровоцировано недовольством, которое вызвало присутствие вооруженных сил США в перенаселенной стране: в особенности это касается базы ВВС морской пехоты США Футенма (Futenma), расположенной прямо в центре города. Но в большинстве своем эти изменения были вызваны оценкой периода после 2008 года, которая отмечала упадок США на фоне стремительного роста предлагаемых Китаем возможностей. Таким образом, не уделяя должного внимания долгосрочной перспективе, предпочтения японской политической элиты начали дрейфовать в сторону более тесных связей с Пекином, даже ценой более прохладных отношений с Вашингтоном. Начало этого дрейфа было встречено резко негативной реакцией большей части чиновников МИД Японии, как и ряда других представителей элиты страны. Однако этот дрейф имел и серьезных политических сторонников.