Дело не в генах. Почему (на самом деле) мы похожи на родителей - Оливер Джеймс
Шрифт:
Интервал:
Как выяснилось, многие аспекты отношения матери к сыну или дочери неблагоприятно влияют на активность выработки кортизола у ребенка. Например, скорость, с которой уровень кортизола приходит у младенца в норму после купания, зависит от того, насколько чутко мать реагировала на его сигналы во время этого несколько напряженного повседневного мероприятия{152}. На уровень кортизола у детей может отрицательно повлиять тот факт, что их оставили среди незнакомых сверстников{153}. В ходе исследования полуторагодовалых детей{154} уровень кортизола повышался вдвое в течение первой недели пребывания малышей в яслях по сравнению с уровнем, наблюдавшимся до тех пор, пока ребенок не начал посещать учреждение. Показатель пришел в норму только через три месяца. Это только одно из десяти исследований{155}, обнаруживших разрегулированный уровень кортизола у посещающих ясли детей младше трех лет. До трех лет мы нуждаемся в чуткой заботе одного и того же взрослого, который не отвлекается на многих других ребятишек{156}.
У детей, наблюдающих негармоничные отношения родителей, чаще возникают признаки так называемой «экстернализации»{157} – визг и крики, драки, непослушание и проступки. Сила стресса и его проявление у ребенка{158}, как доказано, связаны с функционированием системы выработки кортизола. Различные уровни стресса – результат того, как о ребенке заботились в раннем детстве. В ходе исследования с участием 1100 матерей и их младенцев{159} измерялась чувствительность матери к потребностям ребенка в возрасте семи, 15 и 24 месяцев. В каждом возрасте для детей создавали короткую стрессовую ситуацию. В семь месяцев им давали поиграть игрушкой в течение 30 секунд. Затем экспериментатор клал игрушку в прозрачный контейнер так, чтобы бедный малыш не мог до нее дотянуться. Подобные эксперименты проводились в 15 и 24 месяца. До и после эксперимента у детей брали образец слюны, чтобы измерить уровень кортизола. Таким образом определяли, насколько сильный стресс испытывал ребенок и как быстро он успокаивался. Кроме того, оценивалось количество физической жестокости родителей по отношению друг к другу за предыдущие 12 месяцев и другие факторы (депрессия у матери или отца), которые могли повлиять на ребенка. Если дети становились свидетелями таких сцен насилия, это не влияло на ребенка ни в семь, ни в 15 месяцев, но воздействовало на него в два года. Ребенок начинал реагировать более активно по мере накопления наблюдений за насилием: чем больше он видел подобных эпизодов в каждый период, тем сильнее подскакивал уровень кортизола в два года, и тем больше времени требовалось мальчику или девочке, чтобы успокоиться.
Но наиболее интересным открытием стало то, как важна чувствительность матери к семимесячному ребенку. Дети, чьи матери были внимательны к ним семимесячным и которые наблюдали насилие, по-прежнему сохраняли спокойствие во время эксперимента в два года. Заботливое отношение означало, что уровень кортизола этих детей был таким же, как у детей, не наблюдавших насилия между родителями. Отзывчивость матери по отношению к ребенку в возрасте 15 месяцев и двух лет не давала такого же защитного эффекта. Если в семь месяцев ребенок испытывал недостаток внимания, то даже в случае, когда он не был обделен им в дальнейшем, но видел жестокое поведение родителей друг к другу, уровень кортизола резко повышался во время эксперимента.
Мать Джорджа рассказывала, как они с мужем попали в «бесконечный кошмар». Джордж уже родился с разрегулированным уровнем кортизола, пережил преждевременные роды и психотическую депрессию матери в первые два года своей жизни. Учитывая весь этот опыт, а также разногласия между родителями, свидетелем которых он был, его маме и папе было достаточно немного повысить голос друг на друга, чтобы истерики мальчика усиливались. Именно это и предполагает травмогенная модель психических заболеваний: предыдущий опыт сделал ребенка гиперчувствительным.
Поскольку наш мозг продолжает развиваться, чем раньше вы сталкиваетесь с плохим обращением, тем сильнее ущерб{160}. При исследовании 800 детей{161} было установлено, что плохое обращение в возрасте до трех лет оказывает более серьезное негативное влияние, чем в возрасте от трех до пяти лет, которое в свою очередь наносило больший ущерб, чем в возрасте от пяти до девяти. Если бы с Джорджем плохо обращались только с того момента, как ему исполнилось пять лет и родители ссорились начиная с этого же времени, скорее всего, он был бы гораздо более спокойным. Имея более спокойное базовое состояние, он был бы лучше подготовлен к плохому обращению. Таким образом, жизнестойкость возникает из любви или уверенности, которую мы чувствовали в течение длительного периода.
Со всеми нами в некоторой степени плохо обращались, ни одному взрослому не удастся всегда идеально удовлетворять все потребности младенца или никогда не повышать голос на ребенка постарше, будучи в плохом настроении. Степень плохого обращения и его конкретная форма глубоко влияют на наш характер, возможности и эмоциональное здоровье. Плохое обращение принимает разные формы в разном возрасте и становится причиной наших уникальных особенностей. Точно так же положительный опыт, который мы получаем благодаря обоим родителям, будет разниться в разном возрасте детей. Отец может очень много времени проводить с дочерью, пока она совсем маленькая, но станет уделять ей меньше внимания, кода она подрастет, возможно, из-за несовпадения интересов. То же самое может происходить между матерью и сыном.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!