Булавки и приворотное зелье - Саманта Джайлс

—Я так больше не могу, Джон. Дурное настроение и молчанка — это просто нечестно.

Я услышала, что мама вышла с кухни и пошла наверх. Несколько минут я тихо сидела, размышляя, что делать. Их очередная перепалка напугала меня. Что, если папа болен? У него нет гриппа, не болит горло, он не сломал руку, но я догадывалась, что некоторые болезни незаметны с виду.

Как у мамы Сары Джейн, например. Мистер Боббин говорил нам, что она больна, а ведь с виду с ней было всё в порядке. Недуг был в её голове. «Как ужасно,— подумала я,— носить болезнь в своей голове, когда никто не видит, как тебе плохо». По крайней мере, если ты сломаешь ногу, тебе будут носить виноград, слать открытки, навещать. Если твоя болезнь невидима, ты не получишь любви и сочувствия ни от кого. Одно можно было сказать точно — папа прав насчёт Маркуса. Тот и правда был КРЕТИНОМ. Я не знала почему, но знала, что он мне не нравится.

Наконец я потихоньку отправилась спать, не дожидаясь, пока папа пойдёт в гостиную, а мама вспомнит, что забыла про меня. Проходя мимо кухни, я увидела чёрный силуэт папы: он грузно развалился за кухонным столом и выгребал из банки консервированные бобы.

Мои сны были странной смесью из Гекаты и Мела Вайна. В одну минуту она была милой и любезной, в следующую — жуткой старухой. Младенец у её груди принял облик Мела и приветствовал меня. Я всё кричала: «Как я могу справиться с этим делом?!», и слышала в ответ лишь шёпот Мела: «Не сможешь, не справишься». Я чувствовала, что не могу разобрать, где сны, а где реальность, потому что и то и другое внушало мне мысль, что дело мне не по силам.

На следующий день мама была чрезвычайно оживлённой. Папу мы не видели до обеда, когда он спустился вниз в домашних штанах, сопровождаемый тёмной тенью. Не знаю, что это была за тень. Она будто прицепилась к его телу, как собственная тень, однако была какой-то странной и принимала такие очертания, каких не бывает у обычной тени. Когда папа стоял, тень словно выглядывала из-за его тела, а когда сидел, вид был такой, словно зловещие пальцы тени обвивали папины плечи и руки, цеплялись за его колени и поддерживали за ноги. Похоже, только я видела эту тень рядом с папой. Его туча тоже была на месте. Она была сплошь чёрной — почти не разглядеть, разве что в хорошо освещённой комнате, а иначе она скрывалась под чёрной тенью. Лоис не отлипала от папы. Она всё пыталась залезть к нему на колени, а мама подшучивала над ней.

Лоис в упор поглядела на папу и уютно устроилась на нём. Она и не замечала, что папа сегодня не был расположен к общению. Он вяло обхватил её руками и потягивал свой кофе, полностью уйдя в себя. Мне захотелось куда-нибудь деться из дома.

Мне было неуютно и тревожно, потому что я ни разу не видела папу таким. Мама сказала, что, если я выну из сумки её кошелёк и принесу ей, мы сможем прогуляться до библиотеки. В нём лежали наши читательские билеты.

Меня не надо было просить дважды. Я побежала наверх, в спальню родителей, где, по её словам, была сумка, и начала искать там кошелёк. Я сразу заметила открытку, хотя она была сложена вдвое и лежала во внутреннем кармане сумки. Я вытащила её из кармашка, приподняв голову, чтобы услышать, не идёт ли кто наверх. Это была одна из тех открыток, какие продаются в каком-нибудь шикарном месте типа бутика подарков: блестящая, с пушистой овечкой, похожей на предмет с детской поделки, и надписью: «О ВЕЧНОМ: вечно думаю о тебе-е-е».

Внутри было написано:

Драгоценная Марта,

Должен сказать тебе-е-е, что ты вовсе не мохнатая овечка. Ты прекрасная женщина, что сияет, как звезда. Спасибо за то, что ты стала моей женой на сцене. Мне очень нравится быть твоим сценическим мужем. Я хотел бы, чтобы ты была в моей жизни всегда, моя дорогая.

Навеки твой,

Джордж.

Я быстро засунула её обратно в мамину сумку и забрала кошелёк. Мне не нужно было долго думать, чтобы понять, что открытка была от Маркуса. От кого же ещё. Мама играла Марту, и я помню, как она говорила, что Маркус в спектакле изображает её мужа Джорджа.

Не знаю почему, но я ужасно разозлилась, что он узнал нашу маленькую семейную шутку насчёт того, что имя Марта напоминает нам мохнатую овцу. У меня возникло такое чувство, будто он пытается влезть в нашу семью. Я должна была немедленно положить этому конец. Папа считает Маркуса пустым местом, и мы с Лоис тоже. Если он морочит голову маме, мы должны что-то предпринять, и быстро. А как лучше всего это сделать?

Конечно, с помощью магии.

Мы с мамой дошли до библиотеки, и пока я выбирала новые книги, она сидела, не спеша листая журналы.

Домой мы шли молча. Я размышляла, что сказать о Маркусе и стоит ли вообще говорить. В конечном счёте я решила, что мама сама не знает, что для неё хорошо, а что нет и что мне нужно просто взять это дело в свои руки. Вместо этого я заговорила о наших постояльцах, ведь мне их сейчас по-настоящему не хватало.

—Как-то тихо у нас в эти выходные, правда, мам? Ни Фрэнсис, ни дяди Вика, ни мистера Фоггерти…

—Ну, мы же никогда не видимся с ними по выходным. Они занятые люди, у них много дел.

—Мам, ты считаешь, что папа заболел?

—Почему ты так говоришь?— резко откликнулась она.

—Просто он выглядит таким серым, мрачным.— Я помолчала.— И очень часто кажется тихим и ничему не радуется.

Мамины глаза наполнились слезами, и я очень пожалела, что заговорила об этом. Разве её слёзы не были доказательством, что она любит его?

—Я думаю, что папа иногда грустит без какой-то конкретной причины, и мы особо ничего не можем с этим поделать, Рози, разве что быть рядом с ним.

—Я не согласна, мама,— с вызовом сказала я.

Мама вскинула взгляд, удивлённая моей реакцией:

—О чём ты?

—Я думаю, мы можем что-нибудь сделать. Только пока не знаю что. Но разве нет каких-нибудь чар, что ты могла бы применить, мам?

—Солнышко, волшебство не решает все проблемы. Мы не можем просто взмахнуть палочкой. Людям нужно отвечать за свои поступки. Магию стоит использовать только как крайнюю меру, когда все практические средства уже испробованы. Нельзя использовать её для того, чтобы избегать встречи лицом к лицу с нашими собственными демонами.

Мы как раз дошли до нашего крыльца. Я была не согласна. Папу одолевало нечто зловещее. Если мама этого не замечала, тогда мне и вправду нужно было что-то предпринять.

Я должна была как можно быстрее заглянуть в её «Книгу скрытого» в папином кабинете.

Вышло так, что воскресным утром мне наконец удалось найти то, что я искала. Было восемь часов утра. Сестра спала, и родители тоже ещё не вставали. Я тихонько спустилась вниз, покормила Боба и Мэгги и прокралась в кабинет. Я знала, где мама держит свои коробки с колдовскими ингредиентами и книгами, и быстро отыскала её «Книгу скрытого». Все заклятья были записаны от руки. Я перелистала страницы. «Заговор на удачу», «Заклятие Продай свой дом», «Защитное заклятие», «Приворот новой работы» — но ничего о том, как отделываться от приставучих Маркусов.