Без права на жизнь - Геннадий Ангелов

— Так точно!

— Это говорит о том, что я могу быть спокоен?

— Да, господин майор!

— Когда Вы выступаете?

— Завтра утром.

— Да поможет вам Бог, Георг! Прощайте!

Моос встал и медленно направился к своей машине. Если этот сопливый мальчишка потеряет портфель, вся проделанная им работа за два года, ляжет псу под хвост. Сотни людей, проверенных агентов, будут схвачены большевиками и допрошены. От этих мыслей майор сжался и побледнел. По спине пробежал холодок и, оглядываясь, Моос подумал, что это наверняка подстроенная Гиммлером ловушка и Георг Лифшиц обязательно умрёт. И вместе с ним вся агентурная сеть. Изменить ситуацию он не мог и, доверяя своей интуиции, не ошибался.

Люди Гиммлера должны были действительно перехватить портфель, ещё до наступления этой ночью. Только агент, по прозвищу «Испанец», был смертельно ранен на линии фронта. И когда его хотели взять в плен русские, пустил себе пулю в лоб. У Мооса оставался второй экземпляр со списками агентов. Он его хранил не на территории школы. В деревне Сулеювек, у местного поляка. И сейчас, сидя в машине, по дороге на аэродром, понимал, что пришло время навестить поляка и забрать списки. Имея такие документы на руках, можно играть на стороне любой команды. Будь то американцы, англичане, либо русские. И, следовательно, жить дальше и, в конце концов, обеспечить себя не только финансово, но и спокойную старость.

Георг вернулся в расположение своей танковой роты, и пряча портфель в танке, предупредил личный состав, чтобы обязательно один человек находился в машине. Вплоть до часа наступления. Сам вместе с помощником выехал на узловую станцию, куда должны были прибыть новенькие «Тигры».

Дисциплинированный и смелый Лифшиц был «удобным» героем для пропагандисткой машины Германии. Количество подбитых им танков было сильно преувеличено. Однако это имело непоколебимое воздействие на молодых солдат, которые свято верили в газетные подвиги командира. На самом деле, Лифшиц отличился один раз, когда его замаскированная в лесу рота встречала танки противника.

Георг Лифшиц подбил два первых головных танка, затем перенёс огонь на хвост колоны, тем самым лишая её манёвра. В итоге, немцы потеряли в том бою три «Тигра», зато противник был полностью уничтожен. Героя вызвали в Берлин, где лично Адольф Гитлер вручил железный крест и пожал руку. Позже документалисты Германии сняли фильм, про доблесть и героизм немецких танкистов. И главным в этом фильме был — Георг Лифшиц.

Лифшиц два раза был подбит и спасался бегством. Один раз едва не угодил в плен к партизанам. В ходе танковой битвы его танк был трижды в упор расстрелян, горел и, задыхаясь от дыма, Георг успел открыть люк и, используя дым в качестве прикрытия, словно тень ускользнул от русских солдат. Прячась в канаве и прикидываясь мёртвым, он дождался темноты и с раненным солдатом, Гансом Шределем, проходя вдоль устья реки, наткнулся на разведку и завязался бой. Партизаны схватили Шределя, Лифшиц успел уйти вплавь, через реку.

Перед наступлением в Рыбино Георгу не спалось. Он несколько раз выходил из дома на свежий воздух и курил. Ему казалось, что мир изменился до неузнаваемости, и он уже в нём никому не нужный, лишний человек. Смерть? Георг всегда смеялся смерти в лицо и не верил в Бога. Но в эту ночь всё изменилось. Где-то выли бездомные собаки, протяжно и горько. Немец смотрел на мрачное небо и фактически смирился со своей участью. Понимая, что человек всего лишь маленький винтик в большом и сложном механизме. И этот механизм не немецкого производства.

Задремал он под утро, и едва разлепил глаза, быстро умывшись холодной водой, побежал к «Тигру». Новенькая машина сверкала в утренних солнечных лучах. Когда колона двинулась на восток, и прогремели первые залпы, Георг взял в руки портфель и погладил. Не совсем понятная мысль сверлила мозг, не давала покоя. Он пытался её ухватить и выяснить, почему встреча с Моосом и загадочный портфель, внесли в его жизнь столько тревоги и страха. Не получалось. Он отложил портфель, и стал искать глазами противника.

«Тигр» медленно полз по болоту, вдоль разбитых домов поворачивая то в одну, то в другую сторону грозное дуло. Рота Георга шла разными путями к лесу. Задача командования была поставлена — выйти за Рыбино и принять бой. На открытой местности, где огромным «Тиграм» было место для манёвров, не боясь, что противник нападёт сзади и застигнет врасплох. Деревенские дома представляли не совсем надёжное укрытие, и «Тигры» ломали не только хрупкие заборы, но и глиняные дома, как картонные коробки. Не далеко стоял «Тигр» с опрокинутой башней. Георг увидел «Т-26», который одиноко стоял возле дома и представлял лёгкую мишень. Механик повернул грузную машину и прогремел выстрел. Русские, отдыхающие возле колодца, перепугались и бросились к танку, чем вызвали у немцев гомерический смех. Другие экипажи докладывали, что русские несут потери, и фактически рота Георга Лифшица выполнила боевую задачу.

«Т-26» сдавал назад, и пока возился немецкий стрелок, успел выстрелить. «Тигр» хорошенько тряхнуло, и у Георга зазвенело в ушах. Он опустил взгляд и увидел, что механик упал на рычаги и не шевелится. Взорвались и загорелись баки после успешного попадания русских.

— Давай, давай, открывай люк, успеем, пока не задохнулись, — кричал Георг, и просил по рации помощь у других машин. Те ушли далеко вперёд, и успеть вернуться назад, чтобы спасти командира, не смогли бы. В глазах потемнело, и Георг стал задыхаться. Резкая боль в животе заставила опустить глаза. Кусок алюминия из разбитой рации торчал острыми, рваными краями наружу, и брюки успели пропитаться кровью. Несколько человек из его экипажа уже были снаружи, и он чётко слышал звуки автоматных очередей. «Это конец, конец», — подумал он, и, поднимая затуманенные глаза, увидел русского внутри своей машины с длинным ножом в руке.

— Времени, к сожалению, у меня не так много, как хотелось бы. Поэтому начну с главного.

Ткачёв стал задумчив и медлил. Я понимал, что информация, которой он со мной собрался поделиться, крайне важна и не торопил. Игорь Дмитриевич открыл окно и прошёлся по кабинету. Потом снял пальто, и бережно положил на стул.

— Для начала, Миша, немного истории. Отголоски Великой отечественной войны, до сих пор не только видны, но и ощутимы. То, что происходит на Западе, имеет свои корни. Я имею ввиду периодические террористические атаки, и прочие преступные организации, с которыми идёт борьба во всём мире. И наша страна не исключение. Мы принимаем активное участие в борьбе с террором на всех уровнях и во всех эшелонах власти. Увы, пока усилия настолько тщетны, что хвалиться особо не чем. В разных местах, городах, особенно мегаполисах, возможны вспышки этой заразы, и наше ведомство прилагает все усилия по противодействию, чтобы не пострадали невинные люди. И, если получается, стараемся предотвратить очередную волну камикадзе. Только всё это верхушка айсберга.

Честно говоря, я не особо понимал, куда клонит Ткачёв, и внимательно слушал. Какое отношение всё это имеет к эксперименту?