День, когда я начала жить - Виржини Гримальди

– Что тебе от меня нужно? – прошипела Камилла, добавив голосу драматизма.

– Будь с ним поласковей, – вмешалась Мари, – ведь он же не убийца.

– Простите, – пробормотал Милу, – я не понимаю, почему вы набросились на меня.

Камилла отпустила его и отошла на шаг.

– Вот уже несколько недель ты неотступно следуешь за мной, что тебе нужно от меня, черт возьми?

У высокого блондина задрожал подбородок. Анна положила руку Камилле на плечо.

– Ты его напугала, бедняжка явно боится тебя. Ты же видишь, он не желает тебе зла.

– Согласна, – сказала она, причем ее голос звучал уже не так грозно. – Но я хочу знать, почему он преследует меня.

– Может быть, потому, что ты ему нравишься?

– Да, – пробормотал молодой человек, опустив глаза. – Я нахожу вас очень красивой, мне так нравится смотреть на вас.

Камилла расслабилась.

– Очень мило с твоей стороны, но, согласись, ты не можешь постоянно следовать за мной по пятам, это невыносимо. У меня такое чувство, будто ты шпионишь за мной. Это понятно?

– Да. Вы больше меня не увидите рядом, клянусь вам. Я не хотел причинить вам беспокойство.

– Тебе сколько лет? – спросила Анна.

– Двадцать один год.

– Ты должен попытаться найти себе девушку твоего возраста. И таких немало на борту. Кстати, Мари, напротив твоей каюты живет маленькая блондинка… Ей приблизительно столько же лет, сколько и тебе, – повернулась она к парню.

– Анжелика? – уточнила Мари. – Но они уже знакомы. Насколько я помню, они вместе плавали с дельфинами. Но хотела бы вам напомнить, что всякие любовные истории не поощряются в этом круизе. Нам хорошо известно, чем все это может кончиться.

Камилла пожала плечами.

– Что касается меня, то я готова свести его с кем угодно, лишь бы избавиться от преследований.

– Я могу идти?

Женщины расступились, освободив парню дорогу. Он шмыгнул носом, поправил тенниску и быстро ушел. Оказавшись вне поля зрения, он вынул из кармана телефон, нажал на кнопку вызова и улыбнулся, поднеся его к уху.

– Привет, это я. Ты не поверишь, что она мне устроила.

На судне непрошенным гостем поселился грипп. Экскурсию в Паго-Паго[18] решили отменить. Анна и Камилла едва нашли в себе силы навестить Мари, чтобы разделить вместе с ней и микробы, и медикаменты.

Лежа втроем на кровати, закутавшись в одеяла по подбородок, с кипами бумажных платков, лежащих рядом, женщины слезящимися глазами уставились в телевизор. Несколькими минутами ранее Мари вытащила из прикроватной тумбочки алтейные пастилки и «Love Actually»[19], фильм, который, по единодушному мнению, должен был стать для них лучшим компаньоном на сегодняшний вечер.

– Не люблю болеть! – заявила Анна, хлюпая носом.

Камилла ухмыльнулась.

– А для меня это лучшее занятие в жизни!

– Нет, я действительно, не люблю болеть, – настаивала Анна.

С того самого момента, как она себя помнила, она всегда была ипохондриком. Она регулярно появлялась в кабинете медсестры в колледже, которая пыталась образумить и успокоить ее. Нет, она не угаснет, как дряхлый кухонный комбайн, да, это нормально, когда она чувствует под пальцами на висках биение сердца. С годами ее мнительность только усилилась. Она считала, что каждый день приближает ее к логическому концу. Каждая минута все более и более изнашивает ее тело, к которому она постоянно прислушивалась, пытаясь обнаружить очередную аномалию. Она уже пережила около дюжины разрывов аневризмы, несколько сердечных приступов, рассеянный склероз, бесчисленное количество видов рака и еще целую кучу всякого разного. В ее сумочке поместилась мини-аптека, а телефон ее врача стоял первым в списке избранных номеров.

Когда судовой доктор диагностировал грипп, как и у многих других пассажиров круиза, Анна могла бы немного успокоиться: ведь грипп – это не слишком опасно. Но вместо этого она воображала заголовки в газетах: «Ошибка диагноза. Пассажирка кругосветного путешествия скончалась в страшных мучениях».

Вытащив очередной «клинекс», она спросила:

– А что лично вы ощущаете, то есть какие у вас симптомы?

– То холодно, то жарко, боль во всем теле, горло пылает огнем, нос заложен, – ответила Мари.

– Да, у меня все то же. Думаю, что это действительно грипп.

– Разумеется, грипп! Не волнуйся, ты еще поживешь немного!

Когда Мари была маленькой, она любила болеть. Она пропускала занятия в школе, родители были на работе, и за ней ухаживала бабушка. Она обожала эти мгновения. Лежа на диване под теплым одеялом, можно было весь день смотреть мультики по телевизору. Бабушка ласково массировала ей голову своими длинными пальцами и по первому требованию готовила горячий шоколад с блинчиками и пирожными. Она рассказывала Мари необыкновенные истории про далекие царства и принцесс, а когда веки Мари смыкались, вынимала клубок шерсти и спицы, и под их едва слышное, убаюкивающее позвякивание так сладко было засыпать. Но потом бабушка умерла, а вместе с ней ушло детство. Теперь периоды болезни превратились в настоящую каторгу. Гастроэнтерит, беременность, отягощенная патологией, грипп, пневмония… Причем ничто не могло бы ее извинить, если к возвращению Родольфа его не ждал горячий ужин. Зато, когда он сам подхватывал простой насморк, он взваливал все заботы о себе на плечи жены, включая интимный туалет.

Камилла кашлянула.

– Может, прогуляемся немного по палубе? Погода прекрасная, и было бы жаль не воспользоваться такой возможностью.

Что касается Камиллы, то с болезнями она, разумеется, была знакома не понаслышке, хотя и не позволяла им полностью закабалить себя. Она пренебрегала лечением и не верила в медицину, но и не собиралась сдаваться без боя.

Болезнь похитила у нее мать. Поселившись в груди, которая когда-то с любовью вскормила Камиллу, она распространила свой яд по всему организму. Камилла заставила мать поверить, что та справится с болезнью и победит ее, и действительно, на какой-то период наступило улучшение, но потом болезнь, набравшись сил, вернулась, чтобы нанести свой смертельный удар. Камилла держала мать за руку, когда почувствовала, что та холодеет. И отношения между Камиллой и болезнью стали очень личными.

Она совершенно не верила врачам, которые наивно полагали, что могут что-то вылечить. Это болезнь скажет: кто, когда и как. И если она согласилась выполнять назначения, прописанные судовым врачом, то только потому, что хотела как можно скорее вернуться в строй и продолжить охоту.