Сидни Шелдон. Ангел тьмы - Тилли Бэгшоу

— Пойдем в постель.

«Мираж», вилла Барингов, выстроенная на северной оконечности острова, была идиллическим и уединенным местом, какому мог бы позавидовать каждый. Идеальное сочетание роскоши и простоты, с огромным бассейном, белыми оштукатуренными стенами и полами из темного дерева в колониальном стиле. С одной стороны вилла была окружена густыми джунглями, с другой расстилался сверкающий океан.

Но Лайза все равно приняла дополнительные меры предосторожности. Охранники двадцать четыре часа в сутки патрулировали виллу по периметру, здесь постоянно жили экономка, помощник по дому и дворецкий. Она ни на секунду не поверила предупреждениям инспектора Лю о том, что преступник вернется, чтобы похитить ее или убить. Абсурд! А вот навязчивость папарацци — дело другое. В отсутствие любой информации или подозреваемого, на котором можно сорвать гнев, китайская пресса предпочла обливать грязью молодую жену убитого. Казалось, за одну ночь Лайза в умах гонконгских обывателей превратилась из невинной жертвы в расчетливую золотоискательницу. По горькому опыту она знала, что папарацци не остановятся ни перед чем. Они сфотографируют ее тайком, обработают снимок в фотошопе, чтобы он выглядел так, будто сделан на Бали. Чтобы казалось, что она не скорбит по Майлзу. Лайза не позволит, чтобы это случилось.

Когда она приехала на виллу, усталая и разбитая, было уже поздно.

— Если не возражаете, миссис Харкорт, я сразу лягу спать.

— Конечно, мэм. Я велю Лин принести вам теплого молока.

Карен Харкорт, экономка, была маленькой, кругленькой и обладала сильно развитым материнским инстинктом. Седые волосы были завиты в тугие букольки, и она всегда напоминала Лайзе о милой старой бабушке из сериала «Приключения мультяшек».

«Будь у меня такая мать, моя жизнь оказалась бы совершенно другой. Если бы у меня вообще была мать».

— Спасибо.

Для Лайзы уже была приготовлена спальня наверху. Кровать из красного дерева с четырьмя столбиками была расстелена и задрапирована тонкими противомоскитными сетками. Свечи в стеклянных стаканчиках бросали теплые отблески на стены и пол, наполняя воздух успокаивающим ароматом гардении. Балконные двери были открыты, и до Лайзы доносился тихий шум прибоя. Единственной диссонирующей нотой были фотографии ее и Майлза в серебряных рамках на туалетном столике тикового дерева.

Миссис Харкорт, возможно, посчитала, что я хочу их видеть. Сохранить воспоминания.

Лайза сунула снимки в ящик стола и вздохнула. Повернулась и замерла. У двери стоял человек. Тень скрывала его лицо и фигуру, был виден только силуэт. Мужчина. Незнакомый… В ее спальне.

Она завопила что было сил:

— Помогите! Охрана! Помогите!

Мужчина выступил из тени.

— Пожалуйста, перестаньте кричать. Я не причиню вам зла.

Голос Лайзы стал еще громче:

— Грабят!!! Помогите!

Он шагнул к ней.

— Я не хотел вас испугать. Мне нужно поговорить с вами. Я… — Не договорив, он безжизненно осел на пол.

У порога стояла дрожащая как осиновый лист миссис Харкорт. Лайза увидела тяжелую запачканную кровью сковородку в ее руке и тут же лишилась сознания.

Мужчина неподвижно лежал на полу. Кровь вытекала из раны на затылке. Двое охранников запоздало ворвались в комнату, как раз когда Лайза начала приходить в себя.

— Я вызову полицию, — предложил один.

— Нет. — Лайза удивилась, услышав собственный решительный голос. — Никакой полиции. Он мертв?

Охранник встал на колени.

— Нет, мэм. Дышит.

На полу лежал довольно бледный блондин. Не тот, кто убил Майлза. Это можно было понять даже по голосу. Но кто он и что здесь делает?

— Он сильно пострадал? Нужен доктор?

Охранник пощупал пульс раненого.

— Пульс нормальный. Но нужно показать его врачу на всякий случай. Сотрясение мозга — штука скверная.

— Я позвоню Фрэнку, — кивнула Лайза.

Доктор Фрэнсис Макги был старым другом Майлза и жил в вилле на другом берегу залива. Фрэнк давно ушел на покой, но сохранил ясность ума. А что всего важнее, его отличали скромность и неразговорчивость, на которые всегда можно было рассчитывать.

Миссис Харкорт поспешила к раненому.

— Нужно немедленно остановить кровотечение. Я могу перевязать рану, но нужно его посадить.

Прибывший через сорок минут Фрэнк увидел незнакомца в одной из гостевых спален Майлза. Кто-то подложил ему под спину подушки. Рана была обработана и туго забинтована. Он то приходил в себя, то снова терял сознание. Охранники, стоявшие в изножье кровати, следили за каждым его движением.

— Он не был вооружен, — сообщила Лайза доктору, — но тогда я этого не знала. Он появился в моей спальне, и я стала кричать. Миссис Харкорт защищала меня.

— Вам совсем ни к чему объясняться, дорогая. Взломщики заслуживают того, что получают. По крайней мере я так считаю. Миссис Харкорт правильно поступила.

Доктор размотал бинт и осмотрел рану. Приподнял веки раненого и посветил в глаза фонариком. Руки доктора со вздутыми венами были в старческих пятнах, но Лайза отметила про себя, как уверенно он действует.

— Будет жить. Потом наложу швы, но пока он нуждается в покое. Пусть кто-нибудь посидит с ним ночью. Если его начнет рвать или из носа потечет кровь, немедленно звоните. Уверены, что не хотите вызвать полицию?

— Совершенно уверена. Он должен ответить на кое-какие вопросы, прежде чем я передам его в руки стражей порядка.

Только после ухода доктора Лайза поняла, насколько устала. Неужели она только этим утром вышла из гонконгской больницы, покинув разъяренного инспектора Лю? Казалось, прошло несколько недель. Ей так хотелось прилечь! Но она решила, что будет сидеть в комнате раненого, пока тот не проснется.

Устроившись в кресле в углу комнаты под внимательными взглядами охранников, она натянула на себя кашемировое одеяло и тут же заснула.

— Господи Иисусе! Моя голова!

Блондин очнулся. Лайза, все еще в полусне, посмотрела на часы. Пять утра.

— Чем вы меня огрели? Наковальней?

Он американец. Лайза почему-то не поняла этого прошлой ночью.

— Сковородой. И ударила вас не я, а экономка.

Мужчина осторожно дотронулся до повязки.

— Твердая рука у вашей экономки. Чувствую себя так, словно выдержал десять раундов с Андре Уордом.

— Понятия не имею, кто это, — отрезала Лайза. — На самом деле вы не выдержали и одного раунда с семидесятидвухлетней бабушкой.

— Мне уже стыдно, — смущенно улыбнулся незнакомец.