Красная Шапочка выходит на охоту - Ната Лакомка

— Отвечайте! Немедленно отвечайте!

Я тоже ждала ответа графа. Ждала с бешенно бьющимся сердцем. Дирк Лагар воскрес… и начал свою жатву…

Анна-Ми подавила зевок. Похоже, её ничуть не удивила вскрытая могила. Она оперлась о соседнюю могильню плиту и следила за ловчими и графом скучающим взглядом.

— Что вы хотите услышать? — спросил граф с легким презрением. — Мы воевали с тобой, Франко, я даже как-то жизнь тебе спас. Хочешь сейчас арестовать меня из-за каких-то бабкиных сказок? Тебе лучше меня известно, что все в этом городке помешаны на дьявольщине. Но ты и правда считаешь, что я как-то с этим связан?

— В городе болтают, что Дирк Лагар восстал из могилы… — Франко старался держаться храбро, но голос его подвел.

— Посмотри внутрь и увидишь там кости и клочья савана, — произнес граф невозмутимо. — Если он восстал, то позабыл пару костей и череп в придачу. Вместе с зубами.

Де Невали осмотрели могилу и насупились. Я тоже подошла посмотреть и убедилась, что граф сказал правду. Внутри лежал череп, и зубы у него были на месте — обыкновенные, человеческие зубы.

— Но что произошло? — спросил младший ловчий уже другим тоном.

— Ничего особенного, — граф сделал шаг вперед и оказался в круге света. Лагар не превратился в чудовище, и глаза у него не полыхнли красным огнем — обычный мужчина, улыбающийся углом рта, насмешливый…

— А могила…

— Кто-то открыл могилу проклятого первого Лагара, только и всего, — граф скрестил на груди руки.

— Когда это произошло? — продолжал расспрашивать Франко.

— Я обнаружил в августе прошлого года. Замок был сбит, могила разорена.

— Нападения волка начались в июне, — ловчий поднял фонарь, чтобы осветить лицо графа.

— Когда вы последний раз видели склеп закрытым? — спросил старший ловчий.

— В мае.

— Почему вы скрыли этот факт?

— А почему я должен был его обнародовать? — последовал насмешливый ответ. — Я никогда не питал особого почтения к своему предку-убийце, в округе его ненавидели и ненавидят до сих пор — так зачем беспокоить людей и власти? Тем более, я не верю во всю эту чушь — оборотни, восставшие мертвецы и прочее.

Я слушала мужчин, не вмешиваясь, впитывая каждое слово. Что-то не ладилось, что-то совсем не ладилось…

— Вернемся, — взмолилась Анна-Ми. — Я устала и просто падаю с ног. Почему бы нам не продолжить разговор под крышей, в тепле, а не в могильном склепе?

— Поддерживаю, — граф коротко поклонился Анне-Ми. — Может, я предложу вам по рюмочке шерри, чтобы согреться?

Старший де Неваль покосился на раскрытую могилу и признал:

— Думаю, мы можем продолжить разговор в другом месте. Здесь вряд ли есть резон оставаться.

— Вот и я так думаю, — спокойно сказал граф. — Позвольте фонарь, мадемуазель, — он протянул руку, чтобы забрать у меня фонарь. — Закутайтесь в плащ, дождь ещё не кончился.

Мы пошли обратно к замку — гуськом, растянувшись по узкой тропинке между деревьями сада. Граф шел впереди, а я — перед Франко де Невалем, который замыкал наш маленький отряд Молодой ловчий надвинул широкополую шляпу на лицо, чтобы уберечься от дождя, и был необыкновенно мрачен.

Я тронула его за руку, и он поднял голову.

— Чего вам? — спросил он раздраженно.

— Почему вы так обеспокоены останками первого графа Лагара? — спросила я тихо. — Вы были убеждены, что в Ардеше свирепствует волк. Что изменилось?

— Как удивительно! — произнес Франко де Неваль с насмешкой.

— Что именно, месье? — чтобы лучше его слышать, я сняла капюшон, и волосы тут же намокли от дождя.

Мы остановились, и граф, державший фонарь, ушел вперед, уводя за собой Анну-Ми и де Неваля-старшего. Теперь мы могли говорить, не боясь быть услышанными.

— Я удивлён, — сказал ловчий раздельно, — что шапероны прибыли охотиться на нечисть, не удосужившись разузнать о местных дьявольских преданиях. А ведь все они, как ни странно, связаны с семейством Лагар. Да я и сам не прочь кое-что узнать о дорогом Рауле, хотя он и спас мне жизнь!

— Объяснитесь, — потребовала я.

Но тут из пелены дождя вынырнул граф. Фонаря при нем не было, мокрые волосы прилипли к его щекам и лбу, но даже в темноте было видно, как сверкают в улыбке белые зубы.

— Вы нарочно решили уединиться? — спросил он. — Не слишком романтичное место для любовных признаний.

— А мы вовсе не о любви говорим, — отрезал де Неваль, оттолкнул графа плечом с дороги и пошел к замку.

Лагар даже не оглянулся на него и сделал щаг по направлению ко мне.

— Вы говорили не о любви? Тогда о чём же? — спросил он живо. — О чём, мадемуазель MJV?

— Почему такое любопытство? — ответила я вопросом на вопрос.

— Может, я ревную, — предположил он.

— Де Неваля? — ответила я, как можно презрительнее. — Вы меня разочаровали. А какая трагедия для местных дам! Предмет их воздыханий — содомит!

— Откуда юным барышням известны такие мерзости? — не остался в долгу граф, преграждая мне путь. — Хотите докажу, что вы ошибаетесь?

Мы одновременно смахнули прилипшие волосы со лба, но уходить никто не собирался. Дождь поливал все сильнее, и над Ардешем блеснула молния, а потом до нас докатился глухой раскат грома.

— Приберегите доказательства, — отрезала я, — будете предъявлять их жене.

— Вы колючка, знайте это.

— Не забывайте вы.

— Так о чем вы болтали тут с де Невалем? — вернул разговор в прежнее русло граф.

— Мы говорили о покойниках, — ответила я. — До оскомины скучная тема. Не желаю её продолжать.

— А что показалось бы вам интересным? — спросил он.

— Постойте, дайте поразмыслить, — я приставила палец к носу, изобразив глубокое раздумье.

— Сгораю от нетерпения услышать, что вам интересно, — произнес граф и попытался взять меня за руку, но я проворно отступила.

— Интересным мне сейчас показался бы таз с горячей водой, — сказала я ледяным тоном, — сухая рубашка и теплая постель. Идёмте в замок, у вас гости, а вы о них позабыли.

— Почему же? — он все-таки пошел к замку — медленно, оглядываясь через шаг — иду ли я за ним. — Де Невали — взрослые мальчики, а вы — тоже моя гостья. Или позабыли? Кстати, насчет теплой постели… Осмелюсь предложить вам свою. Она теплая, и мягкая, и я готов охранять вас всю ночь.

— О чём вы, вообще? — я потеряла терпение. — Что вы за человек, если говорите подобные бесстыдства девушке?

— Это — показатель гостеприимства, — запротестовал Лагар.

— Вы — паяц, а не граф, — огрызнулась я.