Криптолог - Элиас Халлер

class="p1">Арне ждал от Хуса разъяснений, откуда тот узнал, что в теле Анналены Винцер была найдена именно флешка.

– Прошу меня простить, – сказал музыкант после долгой паузы, когда собеседники молча оценивали силы друг друга. – Конечно, это могла быть и SD-карта, и компакт-диск. Но USB-накопитель, то есть флешка, на сегодняшний день самый распространенный носитель информации. Поэтому я и решил, что вы имеете в виду именно ее.

– Хороший ответ. – Арне одобрительно щелкнул пальцами. – Я никогда не слышал это произведение раньше. Гнетущее впечатление, особенно конец.

– Согласен. Я заканчивал «Ангельскую симфонию» в один из самых тяжелых периодов моей жизни.

– Можете рассказать подробнее?

– Я искал музыку для прощания с дочерью и вспомнил об одной своей неоконченной вещи. У нее уже было название – «Ангельская симфония», – и я нашел его как нельзя более подходящим случаю. Пусть вас не смущает слово «симфония» – я сочинял ее не для оркестра и, как уже сказал, не закончил. Но «симфония» задает совсем другой масштаб – нечто мощное, космическое, если вы понимаете, о чем я. Ведь Мануэла была моим ангелом, и… – Он как будто о чем-то задумался. – Вы, наверное, уже поняли, но меня и раньше вдохновляла музыка Сергея Прокофьева из «Огненного ангела».

Нет, Арне до сих пор об этом как-то не думал. Но беседа становилась все более интересной, поэтому он попросил Хуса остановиться на этом поподробнее.

– Мне, конечно, далеко до многогранной мрачности Прокофьева, но некий внутренний конфликт, думаю, должен присутствовать в произведении в любом случае, – с готовностью объяснил композитор. – Сама тема, как я уже говорил, возникла из глубокой депрессии. Моя жена возненавидела «Ангельскую симфонию» с самого начала, позже и я тоже больше не желал ее слышать. Собственно, она оказалась не самой подходящей музыкой для прощания с моей маленькой Мануэлой. Сегодня мне это все равно. В конце концов я продал права одной сатанинской группе, превратившей опус в нечто вроде рок-оперы. Что поделать, мне нужны деньги. Время от времени я выполняю заказы разных музыкантов, и это позволяет мне держаться на плаву. Но сегодня, когда за какую-нибудь сотню евро профан из Бангладеш или откуда-нибудь еще и скомпонует вам полный трек, музыкой много не заработаешь… Вы хорошо знаете оперу Прокофьева?

– Я был вынужден ею заняться. Что в конечном итоге и привело меня к вам.

– Тогда вы знаете, что главная героиня Прокофьева – психически больная женщина. Рената влюбляется в ангела, и это недосягаемое видение преследует ее до самой смерти. Поиски воплощенного идеала могут закончиться трагедией; это стало и моим лейтмотивом. Понимаете, о чем я?

– Нет, извините. Я плохой собеседник, когда дело касается тонкостей искусства.

Хус кивнул и извиняюще махнул рукой:

– Я только хотел сказать, что в конце концов все летит к черту.

После этого в комнате повисла тишина, вероятно наполненная не слышными для Арне созвучиями. Комиссар размышлял над тем, что сам только что сказал. Ситуация, в которой оказался Кристиан Хус, представлялась, мягко говоря, странной – разочарованный одиночка и, по-видимому, в долгах.

– Почему вы ушли с поста главного дирижера? – спросил Штиллер. – Я, конечно, не знаю, но могу предположить, что эта должность неплохо оплачивается.

Хус наморщил лоб, как будто никогда до того не задумывался над этим вопросом.

– То, что произошло с Мануэлой, совершенно выбило меня из колеи, – наконец ответил он. – Вероятно, поэтому я и уволился. Я думал, что, как свободный художник, смогу обеспечить себя и жену, но это оказалось ошибкой. – Хус безрадостно рассмеялся. – Выходит, я, как и Рената, всего лишь гонялся за собственным видением.

Такое объяснение выглядело вполне логичным, но Арне почему-то ему не поверил.

– Проблемы с коллегами? – спросил он.

– Коллеги уважали меня, я ладил с ними всеми. В нашей профессии иначе нельзя. Полная гармония – по-другому это в опере не работает.

– Ваш преемник Винсент Людвиг говорил о чем-то подобном. Приятно, что хоть в этом вы сходитесь… Но я беседовал с вашими бывшими коллегами, и у меня сложилось впечатление, что я имею дело скорее с волками-одиночками, чем с командой. Разумеется, это всего лишь мое ощущение, возможно, ложное…

– Очень может быть. Мы закончили?

Арне сложил руки и подался вперед.

– Вы собираетесь в отпуск?

– Что, простите? – не понял Хус.

– Собираетесь уехать куда-нибудь в ближайшее время?

– То есть я подозреваемый?

– Пока не знаю. Но, боюсь, все нити ведут к вам. Вы не находите это странным?

Хусу явно не понравилось это заявление комиссара, но от комментариев он воздержался. Вместо этого взял ручку, вырвал лист из блокнота и написал на нем номер своего телефона.

– Звоните в любое время.

Арне поднялся, взял листок с номером, попрощался, но снова остановился у двери.

– Кого вы подозревали в убийстве вашей дочери Мануэлы? В полицейских бумагах об этом ничего не сказано. Можете помочь?

– Я заблуждался, как уже сказал. Это был несчастный случай.

– Безусловно. – Арне махнул рукой, как будто речь шла о чем-то действительно неважном. – И все же мне любопытно.

– У нас был сосед, некто Ули. – Хус показал рукой в сторону главной улицы. – Фамилию я забыл. В то время ему было восемнадцать или девятнадцать лет, и он жил в приемной семье, которая потом переехала.

– Ули, – повторил Арне.

– Они как будто взяли его из дома ребенка для детей школьного возраста. Но, повторюсь, нет никаких доказательств его причастности к смерти Мануэлы.

Глава 35

Понедельник, 20:10

– Кто это? – спросила Манди Луппа в домофон.

– Это Даниэль. Ты меня впустишь?

Манди затаила дыхание. Появление опекуна в столь поздний час не предвещало ничего хорошего.

– В чем дело? Почему ты не открываешь? Впусти, нужно прояснить один вопрос.

Манди не помнила, чтобы в последнее время сделала что-нибудь не так. Обычно это было причиной его визитов. Механически, как дистанционно управляемая кукла, она нажала кнопку. Характерный звук в трубке пробежал по телу, как электрический разряд. Сейчас он будет здесь.

Функе вошел, не спросив разрешения. Как у себя дома, повесил на крючок пальто и шарф. Сняв ботинки, аккуратно поставил их рядом с ее сапогами, которые Манди, вернувшись с работы, бросила как придется.

– Просто я немного удивлена вашим появлением, господин Функе, – ответила Манди и опустила голову.

Он подошел, взял ее за подбородок, погладил по щеке большим пальцем.

– Это ничего. Я ведь здесь не чужой. Не так ли, Манди?

– Это так. Вы здесь не чужой.

– Тогда почему ты не улыбаешься? Или не рада меня видеть?

– Рада. – Манди вымученно улыбнулась.

– Ну вот, так-то лучше.

Он отпустил ее подбородок, прошел на кухню, заглянул в холодильник, но ничего