Жизнь вопреки - Евгения Михайлова

Начались скандалы, слезы, претензии – все то, что привело Толю в ужас и панику. Он так любил забавлять и смешить людей. Он был уверен, что и Лида его за это любит. И вдруг оказалось, что он никуда не годится, что чуть ли не хуже всех. Тут-то он и открыл для себя тот эликсир забытья и веселости, который уже отправил в могилу его отца.

Когда Лида, уже с полным основанием, бросила Анатолия и даже побрезговала принимать от него алименты, чтобы, как она сказала, ее сын никогда не видел пьяницу-отца, – ситуация стала мраком. Тетя Вера была права: Толя просто сигналил, как маяк, всем мошенникам и бандитам: я тут, я ваш.

Не скажу, что мне сильно хотелось вешать на шею этот хомут, но я знал точно: если что-то случится с Толей, я себя загрызу. На помощь пришел самый изобретательный адвокат, мой друг Илья. И создали мы для Толи вполне приемлемый, не обременительный, не унизительный мир. Он даже опять повеселел, купил с первой моей выплаты себе красивый костюм, постригся. Тетя Вера прослезилась: «Ты у меня красавец».

Когда я получил повестку в суд по факту «незаконного отъема недвижимости гражданина Сенцова», позвонил Толе на мобильный: он оказался вне доступа. Домашний тоже не отвечал. Вечером поехал к нему на квартиру, долго звонил в дверь. Мне не открыли. Было довольно поздно, и в квартире кто-то был: свет не горел, но голубой отблеск телевизора я видел в одном окне.

Я поехал домой, прокрутился на кровати до пяти утра, а потом вернулся к дому брата. Сидел, курил до восьми часов. Чуть не уехал, но в десять минут девятого из подъезда вышли Толя и здоровенная тетка с красноватым лицом, в черных чулках и в обягивающих ее выдающиеся выпуклости тряпках, сильно выше колен.

Тетка шла впереди Толи, он тянулся за ней, как в саду за воспитательницей. Они сели в довольно приличную тачку и уехали. Ловить их и вступать в контакт было ни к чему. Ответ на мои вопросы был получен.

ТОЛЯН

Наконец Анатолий ответил на бесконечные звонки матери, мило извинился за то, что у него вдруг забарахлили все телефоны и дверной звонок, и пообещал приехать к ней: «Как только вырвусь». Из чего он собирается вырываться, тетя Вера уже приблизительно знала от Виталия.

Толя вошел в квартиру матери на следующий день, был он в новом черном костюме и белой рубашке. Сиял радостными и виноватыми голубыми глазами, с порога бросился обнимать маму, целовать ее лицо. Тетя Вера сразу растаяла и забыла все вопросы, которые ей велели ему задать. Он начал говорить сам:

– Извини, мамочка, что сразу не сказал, не позвал… Короче, женился я и боялся сглазить, только всех насмешить, как всегда. Клава, жена, очень серьезная, положительная женщина. Она даже пост какой-то занимает, забыл какой. Я думал, она бросит меня сразу, когда узнает подробности. Не верил даже, когда мы с ней в ЗАГС ехали. Но все оказалось очень серьезно. Мы с ней даже сразу завещания друг на друга написали. Как в книжках пишут: навсегда, и в радости, и в горе… здравии, болезни… Ну, ты слышала эту историю. Клава мне оставляет двухкомнатную квартиру в Москве и дом в Лобне, если скончается. Не дай бог, конечно.

– Толя, мы с Виталием правильно поняли, что ты этой Клаве до ЗАГСа не сказал, что у тебя теперь нет своего ничего? Ты написал ей это идиотское завещание на квартиру, которая принадлежит Виталию, ты в ней просто живешь? На деньги, которые ты перевел на мой счет с целью моей заботы именно о тебе, и было это все, когда никакой Клавы не было и в помине. Ты наивный человек, но ты не идиот от рождения. Ты понимаешь, что эта чужая женщина ни к чему из того, что было раньше твоим, отношения не имеет?

– Ладно, мама, не кипятись. Эти все бумаги были вроде брачной церемонии. У Клавы все есть, у нее «Лексус» вообще.

– Какая церемония, Толя? Она выставила иск против Виталия! Ты соображаешь хоть что-нибудь? Виталия вызывают в суд! У меня нет слов. Ты же понимаешь, что все наши сделки тысячу раз выверены лучшими юристами, ты был в восторге от того, как о тебе позаботились. Только пузыри пускал от пьянства, ничего не делая, лишь получая.

– Зачем ты так ужасно обижаешь меня, мам? – Лицо Толяна стало расстроенным, печальным и обеспокоенным. – Вот и ты мне говоришь, что я ничтожество, как постоянно повторяла Лида. А Клава меня уважает. У нее есть адвокат. Зачем нам думать, что там получится в суде? Мы с тобой все равно в этом не разберемся. Если Клава не права, ей это объяснят. Ну, не за эту же несчастную квартиру от папы-пьяницы она меня полюбила. Как ты не понимаешь?..

Услышав слово «полюбила», тетя Вера впала в глубокую печаль. Тут не с кем объясняться. Да, ее сын, ее милый и ни к чему не приспособленный сын – тот самый несчастный случай, который не может не состояться. Как они все ни выкручивали мозги, чтобы обезопасить его жизнь и заодно ее, у них не получилось.

АДВОКАТ

Я вошел в зал суда, когда все были в сборе. Подошел к скамье ответчика, то есть Виталия, оглянулся и увидел сразу всю картину маслом. Самое яркое, даже выпуклое пятно – две краснорожие дебелые тетки. Стало быть, одна из них счастливая новобрачная, вторая – ее адвокат. Сто лет практикую, а такой коллеги еще не встречал. Дальше – скорбное лицо тети Веры: не глаза, а два призыва о помощи. Немного обеспокоенный, но в принципе вполне довольный Толян. У него такой поворот в жизни, у него все серьезно, за его счастье и благополучие взялась биться любящая женщина, которая и в болезни, и в здравии. В его болезни и ее здравии, что любому вменяемому человеку совершенно очевидно. И усталый, изнуренный заботами и безумием происходящего мой друг Виталий, чей девиз: «Я отвечаю за всех». В этом смысле он пожизненный ответчик, не только на этом потешном суде. Впрочем, судья по этому делу – Виктор Сергеевич Федоров, один из очень немногих профессионалов в современном правосудии.

– Встать, суд идет…

Понеслись по пунктам невероятнейшего в своей нелепости иска. Если перевести на человеческий язык его сумбур, то суть в следующем. Ответчик Виталий Строгов, воспользовавшись доверчивостью своего родственника, инвалида Анатолия Петрова, заключил с ним сделку о купле квартиры по адресу… В купчей проставлена сумма прописью, но деньги Петрову не были переведены, что делает сделку ничтожной. Строгов явно воспользовался своими служебными и личными связями, чтобы завладеть недвижимостью двоюродного брата.

Виктор Сергеевич провел аудиторию сквозь все положенные процедуры. Опрос свидетелей, ответчика, пострадавшего, который радостно сказал, что он нисколько не пострадал, а совсем наоборот.

– Просто теперь я женат, и моя супруга хочет разобраться в наших общих делах, – заявил Толян.

Вопили две фурии, доказывая факт мошенничества. Самое смешное, что они напирали на завещание Толяна, по которому он щедро отписал жене то, чего у него нет. Фамилия новобрачной меня тоже впечатлила – Борджикова, повеяло чем-то средневековым, темными корнями.

Потом я произнес несколько все проясняющих фраз, и судья пригласил в зал нотариуса Александра Мороза, который и показал все документы по нашим совершенным сделкам. Толян так же радостно подтвердил, что все происходило с его участием и в его интересах.