Последняя тайна - Гарри Килворт

— По-моему, достаточно и одного «м», но суть дела понятна, — прищурившись, ответила Свелтлана. — Нюх направляется туда, чтобы раскрыть преступление? Я не ошибаюсь?

— Это секретная информация, — снова заважничал Врун, но Сибил наступила ему на лапу.

— Да, это так, — ответила она. — Ну а теперь вы вызволяйте нас из этой дыры! Если по моей шерстке начнут ползать тараканы, я стану так кричать, что тюремщики сами вытолкают меня из тюрьмы!

Арестантов действительно освободили, взяв с них обещание «не подстрекать местных горностаев к насилию», после чего они вернулись в гостиницу.

На следующее утро, едва Врун успел проглотить два крохотных тоста, Сибил вытащила его из столовой и повела к реке, где стояла туристская барка. На этот раз Сибил вознамерилась совершить прогулку по Налу на точной копии судна царицы Неферштеен. Сибил с Вруном поднялись по трапу, и барка тронулась.

По берегам виднелось множество горностаев и рыбаков. Едва завидев барку, они бросали свои удочки и мотыги и низко кланялись, Туристы предположили, что это какой-то старинный обычай преклонять колени перед царской баркой.

— Так повелось еще издревле, — заявил барсук с Поднебесного. — Народные обычаи даже время не в силах изменить.

Но Врун-то знал: все эти бедняки горностаи кланяются лишь потому, что на борту барки Сибил — Мессия, который поведет их вперед, к свободе. Сама Сибил была и растрогана, и немного напугана. Чего хотят от нее эти звери? Она не очень умела водить кого-либо вперед, налево, направо или даже назад. Сибил умела организовывать праздники, балы, пикники, литературные вечера, но сплотить массы нищих зверей, укрепить их дух и повести за собой в Обетованную Землю она не умела да и не хотела.

— Однолюб, что мне делать? — прошептала она.

— Вот уж не знаю.

— Ну придумайте же что-нибудь! Мой отдых будет испорчен.

С берега донесся крик:

— Да здравствует царица Неферштеен! Гип-гип!

Последовало громкое троекратное ура.

— Нет, вы только посмотрите, как они радуются! — воскликнул самодовольный барсук. — Вероятно, им редко приходится видеть иностранцев. Я не знал, что наша барка называется «Царица Неферштеен», но, должен сказать, местные жители невероятно вежливы! — Он перегнулся через борт и чуть не упал в реку. — В прошлом году я был в Слаттленде, но там нас встречали совсем не так. Хоть мы и оказывали им экономическую помощь, они махали на нас лапами и требовали убираться восвояси!

— Я знаю, я там тоже была, — подтвердила зверюшка неизвестного происхождения, судя по обильному макияжу, скорее самка. — Они были очень грубы.

— Да, лемминги грубы. У них ужасные манеры.

— Да, не то что у горностаев из Бегипта! Смотрите, они опять кланяются. Можно подумать, они поклоняются нам, не так ли?

— Очень приветливы! Очень вежливы!

— Замолчите, дураки! — не сдержавшись, закричал Врун. — У вас не мозги, а солома. Предмет их поклонения — моя спутница, а не эта барка и не вы, туристы чертовы!

Барсук; заметно напрягся; неизвестный зверь тоже. Они отошли к другому борту.

— До какой же степени бывают эгоистичны некоторые звери! — пробормотал барсук. — Они не в состоянии смириться с тем, что любят еще кого-то, кроме них самих. Наверняка он из Слаттленда!

— О, вне всякого сомнения, — ответила, зверюшка неизвестного вида и пола. — Никогда еще не видела такой ревности!

Позже, когда на барку поднялась полиция, чтобы арестовать зачинщиков мятежа и возмутителей спокойствия, барсук и неизвестная дамочка с радостью указали на Вруна и Сибил:

— Вот, это всё они!

Сделав остановку и отдохнув в Сумерканде, четверо ласок и тушканчик продолжили путь к границам Катая. Теперь они находились на Крыше Мира, где царит вечный холод, где у подножий гор не плещутся теплые моря, а лишь кое-где меж горных хребтов зеленеют долины.

Здесь путников подстерегала опасность встречи не только с такими свирепыми зверями, как тигры и снежные барсы. Огромные следы на снегу говорили о присутствии снежного человека. У Плаксы не было никакого желания встречаться со снежным человеком.

— Водных людей мы уже видели на болотах. Сомневаюсь, что снежные окажутся лучше, — заключил он.

Однажды вечером, после заката, путники заметили вдали свет костра.

— Нам нужно поторопиться к огню, — донесся из-под широких полей шляпы голос Калабаша Буряка. — Я сжег последнюю спичку, и теперь нам не развести костер, а без него ночью мы совсем замерзнем.

— А если это снежный человек? — метя по снегу хвостом, с тревогой спросил Плакса.

Тушканчик помотал головой:

— Снежным людям не нужен огонь. Они не боятся холода. Снежные люди его даже любят.

И правда, приблизившись к костру, путники увидели небольшого зверька в толстом, ватном халате, склонившегося над огнем. Нюх определил, что это слепыш. Когда ласки и тушканчик подошли к костру, зверек лишь поднял глаза. Калабаш Буряк перепробовал несколько местных диалектов, пока не напал на тот, что был слепышу знаком.

— Доброго вечера тебе, местный грызун! Не возражаешь, если мы присоединимся к тебе?

Слепыш пожал плечами, что они приняли за знак согласия.

Путники расположились вокруг костра и протянули к огню замерзшие лапы.

— Завтра, когда взойдет солнце и немного потеплеет, мы спустимся в долину, — сказал своим друзьям Нюх.

— Ой, так вы говорите на поднебесном? Я же его знаю! — подняв голову, оживился наконец слепыш. — Вы с Поднебесного?

— О, вы знаете наш язык? — удивилась Бриония. — Вы у нас бывали?

— Давно, с дедом. У него было торговое судно, а я служил на нем юнгой. На Поднебесном все звери очень хорошо относились ко мне!

Бриония и все остальные ласки обрадовались. Если бы в детстве кто-нибудь из горностаев или ласок обидел слепыша, их бы сейчас наверняка прогнали от костра во мрак и холод. А так они греются у огня, да еще вдобавок испытывают чувство гордости за свою родину!

— А чем занимался ваш дедушка на Поднебесном? — спросил Нюх. — Впрочем, если не хотите, не отвечайте!

— Ничем особенным. Торговал шелком и камкой. Покупал их по дешевке в Катае, а на Поднебесном продавал за хорошие деньги. Впрочем, путешествие было опасным, поэтому высокие цены на эти товары вполне оправданны. На вырученные деньги он покупал у вас оловянные блюда и обменивал их у обезьян и павлинов с острова Пряностей на мускатные орехи.

— А что он делал с мускатными орехами?

— Отвозил домой, где сколотил приличное состояние: орех там ценится очень высоко.