И белые, и черные бегуны, или Когда оттают мамонты - Алексей Чертков

Глядя на все эти чудеса техники, штурман Васягин на время забыл о своих переломах. Ещё бы – его со студенческих лет тянуло в неведомый мир радиолокации. Война помешала окончить «вышку», а тут неизвестно откуда на краю земли, вернее, в её подземелье такая удача!

– Давай, лётчик, кумекай мало-мало, чего тут делать надоть, а то нам пора из этой мышеловки выбираться, – подтолкнул его старик.

– Не спешите, дедушка, ой, не спешите! Как я благодарен вам, что затащили меня такими сокровищами полюбоваться! Кому расскажи – не поверят.

– Благодарить будешь, когды обратно ко своим доберёмся. Чего в ентих железках чудного? Мёртвые они – ни души, ни кости. Какой толк – не понять моему скудному умишку. Ты, лётчик, молодой да учёный. Тебе и сыскать ключик к ентому заморскому безобразью. А ну, сынки, потаскайте-ка его по пещере, могёт углядит чего антересного. Только оберегайтесь.

– Странно, очень странно, – размышлял вслух Васягин, обозревая стены пещеры из-за спины Петра, тащившего его на закорках. – Никаких следов человека, но ведь сделал же кто-то это чудо-юдо, доставил сюда, соорудил… Никаких шкафов, полок, столов, стульев, ни одного клочка бумаги… Что бы это значило? Ни одной зацепки. Выдолбленная полукругом стена, другие – обычной прямоугольной формы, железное чудище посредине, похожее на пушку, небольшой каменный порожек, ну разве что посидеть на нём можно… Странно, странно…

– Может, рычаги на пушке подёргаем маленько? – предложил меньшой из братьев. – Я такие на тракторе в райцентре видел.

– Не надоть, Захарушка, не надоть. Пущай лётчик покумекает малость. Видишь, не проста и ему эта шкатулочка мэриканская.

– Что правда, то правда, Алексей Захарович, не пойму, как будто чего-то не хватает для разгула, так сказать, инженерной мысли.

– А ты без разгула поразмысли. Разгул-загул – дело нехитрое. Ты котелком соображай, куды супостат мог чего полезное схоронить, чтобы нам, горемычным, задачу усложнить. Не зимует он здесь, а так, наскоками наведывается, проведает силки свои, антересуется, значит. И обратно в берлогу свою сигает. Не иначе как такой вот коленкор вырисовывается.

– Делать нечего, Захарович, надобно рычаги и кнопки эти понажимать. Вдруг что и случится.

– Сумлеваюсь я, очень даже сумлеваюсь. Стал бы я напоказ выставлять свой секрет, если бы в отлучке был? Не стал. Вдруг какая-никакая соседка Хаврунья ко мне домой нагрянет да случаем мой секрет и разгадает. А-а-а, делайте что хотите. – Старик махнул рукой, наотрез отказался спрятаться в дальний угол и присел на каменный уступ, упёршись для удобства перед собой клюкой.

Дёргать рычаги у чуда-орудия поручили по старшинству отважному Петру. Он поначалу опасливо дотронулся до одного из них, затем, набравшись храбрости, дёрнул что есть сил. Никакого эффекта. Перепробовал тем же способом и другие, понажимал на кнопки. Тишина.

Старик тем временем закурил трубку.

– Странны дела твои, Господи! – вдруг сказал он. – Гляньте-ка, дым не вверьх, как обычно, стелется, а уходит в енту полукруглую стену.

Действительно, каменная стенка как бы всасывала в себя едкий дым самосада. Складывалось впечатление, что она в отличие от всего окаменелого окружающего жила своей особенной жизнью. На мгновение путникам показалось, что за ней что-то живое и тёплое, почудились чьи-то стоны и мольбы о помощи…

– Сирены, чой ли, завывают? Пора домой сбираться, нетути здесь нам решения, – сказал старик и притушил разгоревшийся табак в трубке.

Он медленно поднялся, но в полутьме оступился и завалился на бок, успев вскинуть руку, которая наткнулась на неприметный выступ в стене и… провалилась в него почти по локоть.

В следующий момент случилось настоящее световое представление. Где-то в глубине обнаруженной ниши зашкворчал какой-то механизм, негромко, но уверенно загудел мотор, а затем, словно по мановению чьей-то руки, легко откинулся каменный занавес и на полукруглой стене замерцали фиолетовым светом многочисленные огоньки. Чудо-орудие посреди зала также начало издавать признаки жизни: сдвинутые одним из братьев рычаги и настройки самостоятельно вернулись в исходное положение, чем изрядно напугали изумлённых искателей приключений.

Красота… Неземная, точнее, подземная красота предстала перед взором ошеломлённых путников. Очертания диковинных предметов возникали поочерёдно, словно заигрывали перед случайными зрителями, дразнили их воспалённое воображение. Вначале в ультрафиолетовых лучах появились наскальные рисунки первобытных людей, отчего-то в перевёрнутом виде: пращур с занесённым над головой копьём, бегущий за стилизованным оленем; крупная фигурка моржа с неестественно длинными клыками и толстыми передними ластами-ногами, а чуть в стороне – вереница ссутулившихся людей в шкурах, куда-то вдаль к морю несущих тяжёлую поклажу.

Затем наступил черёд «проявления» странных картинок с косматыми мамонтами, также висящими вверх ногами. По неестественным позам, в которых они застыли, можно было догадаться, что этим гигантам грозит какая-то опасность. Чуть далее погребения, скелеты людей, шерстистых носорогов, тех же мамонтов, других древних рептилий – всё вперемешку, одной кучей. И таких могильников было не счесть. Страшные картины смерти завершали изображения с шаманами, извивающимися в припадках, истощённых людей-карликов, пожирающих своих сородичей.

Внутри чудо-орудия что-то заурчало, как будто механизм стал самонаводиться, улучшая резкость, вгрызаясь всё дальше и дальше в земную толщу. Перед ошарашенными путниками разверзлись пласты горных пород, застрекотал импульсный радиосканер, и объектив могущественного фотоаппарата выхватил бесчисленные алмазные жилы: кристаллы минералов были населены ими так плотно, что от их многомиллиардного блеска глазам стало больно. На секунду показалось, что алмазы и сопутствующие им минералы – красноватые пиропы, зелёные гранаты, другие белые камни – как бы торопились пробраться ближе к поверхности, подталкивая друг друга. Иное дело золотоносные месторождения – они покоились в недрах на сравнительно небольшой глубине, вальяжно, размеренно расположившись в своих горных породах, поигрывая тусклыми бледно-жёлтыми отсветами.

Завершали весь этот необъяснимо как образовавшийся паноптикум фиолетово-красные линии-очертания других недровых богатств. Разобрать их принадлежность искателям было уже не по силам.

В механизмах пещеры что-то опять зашкворчало, послышался металлический лязг крутящихся шестерён. Фиолетовые и красные огоньки стали постепенно исчезать со стены-экрана, а спустя несколько секунд и вовсе потухли. Наступила тишина. Гнетущая тишина. Где-то по соседству с их пещерой-паноптикумом неестественно громко капала вода. В промежутках падения капель можно было различить негромкий шум – то хлопала крыльями залетевшая сюда неведомая в этих краях птица. Может, она хотела о чём-то предупредить остолбеневших от всего увиденного путников?

Внутреннее ощущение тревоги всё нарастало и нарастало. Замигали фонари, вмонтированные в тело пещеры. Сначала стены её будто прошил озноб, а затем они зашатались в разные стороны. Каменная твердь под ногами стала расходиться, ноги сделались ватными. Потолок начал потихоньку опускаться. Искорёженное чудо-орудие завалилось на бок, чуть не придавив людей, сбившихся в один угол пещеры. Стены пещеры словно ожили: они сжимались под воздействием силы внешнего гнёта, несколько плит рухнуло внутрь помещения, откуда-то посыпались толстенные папки, книги, лабораторная посуда для химических анализов, диковинные приборы и устройства… Было слышно, как неподалёку сорвавшиеся с высоты каменные глыбы с грохотом заваливают проёмы, по которым путники добрались к центру развернувшегося перед ними представления. Кто-то или что-то заметало следы, чтобы не оставить в живых свидетелей разыгранного здесь представления.