Мораторий на крови - Марк Фурман

Калистратов повернул фонарь, луч света упал на руку в синей перчатке.

— Может, раны заснимем, Сергей Карлович?

— Нелишне, фотографии в таких случаях обязательны. Странно, но выходных отверстий на голове нет. Стало быть, обе пули застряли в черепе, он у расстрелянного удивительно толстый. Что и говорить, профессионально стреляли. А теперь возьмусь-ка я за скальпель…

Еще с десяток минут ушло на исследование черепа. Не обнаружив там пуль, Гуреев высказал свое мнение:

— Пули изъяли при вскрытии. Череп у покойного оказался настолько толстым и прочным, что они застряли в кости, вот и входные отверстия заметны. Есть при такой патологии черепа даже специальный термин — болезнь Педжета.

Калистратов, ухватившись за протянутую руку сына, ловко выпрыгнул из могилы.

— Что и требовалось доказать! — удовлетворенно воскликнул он. — Хорош туберкулезничек, есть над чем поразмышлять. А теперь, Саша, помоги доктору.

Отбросив в сторону ненужные перчатки, судмедэксперт передал чемодан с инструментами Александру, протянул руку. И тут в темноте ночи раздался голос Фальковского:

— У Милославского на плече, кажется, правом, и на груди пониже соска есть татуировки. Парень, обнаженные девушки… Проверьте, Сергей Карлович, помню их по снимкам в газетах.

— Особые приметы? Это действительно крайне важно. — Гуреев приподнял простыню на груди. — Как же я проморгал, да здесь целая картинная галерея! Отлично, что вспомнил, Толя, татуировки тоже надо сфотографировать.

Эксгумацию заканчивали уже под высокими яркими звездами и первыми каплями собиравшегося дождя. Могилу быстро закопали, предусмотрительный Гуреев велел собрать все разбросанные окурки.

— Биология — наука точная, — пояснил судмедэксперт. — По ним, частицам слюны, мои коллеги, биологи да криминалисты, могут нас расписать поточнее паспорта, лишние улики ни к чему.

Где-то неподалеку подала голос одинокая кукушка. Все смолкли. Похоже, каждый про себя начал отсчет времени. Отнюдь не из суеверия, скорее ввиду необычности обстановки. Вдруг в тишине ночи послышались шорохи, треск веток. Мужчины насторожились, выключили фонарь.

И вновь тишина. Лишь птица, казалось, совсем рядом, продолжала куковать. Молчание прервал не раз бывавший на кладбище Гуреев:

— Напрасно, ребята, волнуетесь. Кошка или заблудшая собака на свет среагировала. А кукушка нам всем долгую жизнь сулит. Однако время позднее, пора кончать. В дороге и перекусим, выпьем по чуть-чуть. После эксгумации это у судмедэкспертов — традиционный ритуал.

Наступила полночь, когда джип Калистратова остановился у редакции. В Доме печати светились лишь окна охранника на первом этаже и секретариата на третьем, где верстался и готовился к печати завтрашний номер.

— Все в мой кабинет на товарищеский ужин. Готовьте стол, опустошите холодильник, там есть горячительное, какая-то закусь. Я заскочу в секретариат, надо просмотреть завтрашний номер. Если задержусь, начинайте без меня, — распорядился Калистратов.

Выпускающий редактор Ольга Стрелецкая была весьма удивлена появлением главного в столь поздний час.

— Не спится, шеф? Номер уже готов, сейчас повезем в редакцию. Хотите взглянуть на верстку?

— Задержитесь с отъездом на полчаса, врубаем важное сообщение.

Влетев в секретариат редакции, Калистратов нашел в телефонном справочнике нужный номер. Домашний телефон не отвечал, он набрал номер мобильного. В трубке послышались гудки, мобильник не был отключен. «Сейчас ответят, что абонент вне зоны обслуживания», — не без досады подумал редактор. И тут, когда он уже потерял надежду, в трубке послышался недовольный голос начальника централа.

Звонок редактора разбудил Папушу около часу ночи. Протянув руку к прикроватной тумбочке, он нащупал светящийся телефон и под щемящую мелодию песни «Не слышно шума городского, на Спасской башне тишина…», стараясь не разбудить разметавшуюся по кровати Нинель, прошел на кухню.

— Извините за беспокойство в столь поздний час, Федор Ильич, но требуется ваша справка.

— Кому и какая справка? Приходите ко мне утром на работу. Там разберемся, что к чему.

— Звонит главный редактор «Вечернего Тригорска» Илья Калистратов. Мы располагаем данными, что вчера расстрелян и тайно захоронен серийный маньяк Милославский. Вы их подтверждаете?

«Как разузнали? И до прессы дошло!» — в смятении подумал Папуша. После паузы полковник взял себя в руки:

— Повторяю, Илья, простите, запамятовал ваше отчество, заходите ко мне с утра, разберемся.

— Время не терпит, новость, согласитесь, сенсационная. Мы ставим ее в завтрашний, вернее, уже сегодняшний номер.

— Отложите вашу новость на денек! — грубо, едва ли не в приказном тоне потребовал Папуша.

— А вот этого вам обещать не могу. Нам известно, что Милославский, якобы как туберкулезный больной, захоронен в безымянной могиле на окраине кладбища под номером 73-а.

Начальник централа сменил тон:

— Илья, я вам по-дружески, доверительно скажу. Уже вступил в силу президентский указ о моратории, и дело по Милославскому на контроле у Москвы.

— Но вы же не отрицаете, что грешная душа серийного убийцы уже на небесах. И он отнюдь не супротив воли Господа расстрелян. Всевышний только возрадуется исполнению приговора.

— При чем тут Господь, и к чему такая спешка? Я, к примеру, верующий человек, но есть такое понятие, как служебная тайна. Да и вы рискуете, господин редактор.

— Я отнюдь не прошу раскрыть все тайны вашего централа, спрашиваю только о факте, конкретном человеке. Напомню, Федор Ильич, что пока, несмотря на мораторий, не отменен президентский указ о праве на информацию для СМИ, к которым относится и наша газета.

— О ваших правах на информацию я ох как наслышан. Мы ведем бесполезный разговор, я отключаюсь, — предупредил Папуша. — Такие дела, редактор, обговариваются лично, не по телефону. Кстати, откуда у вас столь секретные сведения?

— Вы уже косвенно подтвердили наши предположения, Федор Ильич. Спокойной ночи, не исключаю, что ваше приглашение посетить централ будет с благодарностью принято редакцией.

Не дожидаясь ответа Папуши, редактор положил трубку и включил компьютер. Теперь сообщение о расстреле Милославского, которое пойдет на первую полосу сегодняшнего номера «Вечернего Тригорска», оставалось только написать.

⁂

Едва сенсационный номер «Вечерки» был подписан к печати и его повезли в типографию, Калистратов отправился в свой кабинет.

— Вижу, застолье в полном разгаре, пора и мне приобщиться, — раскрепощенно выдохнул он, взяв рюмку. — Думаю, нынешний день с поездкой на кладбище каждому из нас запомнится надолго. Особая благодарность Сергею Карловичу, куда бы мы без него? Как профи со своей задачей он справился блестяще.