Я выбираю здоровье! Выход есть! - Сергей Бубновский

Отвечаю: крепить пластины не к чему — рассыплются позвонки.

2) Пришла пациентка в возрасте 67 лет с болями в спине. На снимке застарелый перелом позвоночника с клином Урбана (ось позвоночника была сломана на уровне грудного отдела, и позвонки срослись боковыми поверхностями). Травме 20 лет. Не оперировалась. Сейчас женщину начало гнуть вниз, появилась сутулость, но все это на фоне дряхлости. То есть такой жестокий перелом не повредил спинной мозг! Тогда почему, с точки зрения хирургов, осевые компрессионные переломы должны его повредить? Для устрашения пациентов хирурги говорят об осколках (оскольчатый перелом), которые повредили спинной мозг, но умалчивают при этом, что почему-то нет ликвореи, которая, по идее, должна быть, так как спинной мозг (до 2-го поясничного позвонка) находится в дуральном мешке, заполненном ликвором. Ликворея — это практически паралич, она часто возникает после неосторожных хирургических действий.

Отвечаю: не повезло пациенту.

3) Почему после ПСМТ чувствительность в конечностях частично сохраняется, а после проведения операции по фиксации позвонков она очень часто исчезает совсем?

Отвечаю: потому что происходит хирургическое повреждение нервных корешков.

4) Почему в качестве дифференциальной диагностики, то есть определения степени поражения позвоночника, а вместе с ним и спинного мозга, не используется (в постели) миофасциальная диагностика?

Отвечаю: специалисты ею просто не владеют!

При получении травмы должны исследоваться все ткани: как плотные соединительные (кости и хрящи), так и мышечные ткани, у которых главным свойством является способность к сокращению — «насосная» функция.

Несмотря на все это, мышечную, или миофасциальную, диагностику проводить не принято. Получается, что анатомию позвоночника специалисты либо не знают, либо не понимают: они разработали десятки различных опросников, шкал и тестов для пациентов (они применяются, например, в американской Ассоциации спинальной травмы) и считают, что этого достаточно. Поэтому весь реабилитационный мир живет по принципу: здоровье вторично — главное суета (дорогостоящая) вокруг больного. Об этом я уже рассказал в главе про остеохондроз и грыжи МПД.

Мне «повезло». В свои 22 года я попал в ДТП и получил тяжелейшие травмы опорно-двигательного аппарата. 27 лет костылей и операций, трех из которых я мог бы избежать, если бы врачи владели знаниями о лечебной функции миофасциальных тканей. Но мне спасли жизнь, спасибо! Кстати, последнюю операцию делал в США. Этой операцией я доволен: сделали прекрасно! Но это была замена тазобедренного сустава, а это несколько другое. Я благодарю судьбу за то, что, когда после ДТП врачи соединяли мои разломанные конечности, они не обратили внимания на компрессионные переломы поясничных позвонков, которые я обнаружил спустя несколько лет, уже будучи врачом. Кровь не хлестала из спины, позвонки не вывернулись наружу, и ладно!

К чему все эти вопросы? Да к тому, что подавляющее число пациентов, перенесших операцию спондилодеза (установку пластины) на позвоночнике после компрессионного перелома или после удаления грыжи МПД, к полноценной жизни так и не вернулись. Не помогли им эти дорогостоящие хирургические технологии! А те, кто смог вернуться к двигательной активности, спустя некоторое время (обычно через 1–3 года) стали вновь испытывать мучительные боли в спине, причем не только в зоне операции, но и значительно шире этой зоны — в точках, которые называются триггерными.

При миофасциальной диагностике боли в паравертебральных мягких тканях (околопозвоночных мышцах) после операции допускаются на 4–5 позвонках поясничного отдела. Они ощущаются от грудного отдела и распространяются на ноги, на бедра, при этом таблетки и другие обезболивающие не помогают от них избавиться. В то же время в тех случаях, когда после компрессионных переломов позвоночника операции спондилодеза («декомпрессионной фиксации») не проводились, а пострадавшие получили комплекс реабилитационной кинезитерапии, то такие пациенты не только вернулись к полноценной жизни, но и не испытывали болей в спине в последующие годы, хотя надо сказать, что в последующие годы они выполняли профилактические упражнения на тренажерах.

О некоторых наиболее ярких и получивших широкую известность случаях таких травм, которые произошли на трассах ралли «Париж — Дакар», я написал в книге «Реабилитация после травмы». Если люди, пострадавшие от подобных травм при ДТП или падении с высоты, обращались ко мне с компрессионными переломами позвоночника до поступления на хирургический стол, то они возвращались к полноценной трудоспособности. Но те пациенты, которые перенесли операцию, обращаются уже либо за реабилитацией, либо поступают в инвалидных колясках!

При травмах позвоночника мышечную, или миофасциальную, диагностику проводить не принято. Получается, что анатомию позвоночника специалисты либо не знают, либо не понимают, поэтому весь реабилитационный мир живет по принципу: здоровье вторично — главное суета вокруг больного.

Почему это происходит? Отвечаю. Дело в том, что все случаи подобных травм рассматриваются врачами только на основании снимков рентгена или МРТ. Но эти методы диагностики характеризуют только состояние скелетных соединительных тканей, в группу которых входят хрящевые и костные ткани. Напомню, что эти ткани выполняют механические и обменные функции:

• участвуют в создании опорно-двигательного аппарата (ОДА);

• защищают внутренние органы от повреждений;

• участвуют в обмене минеральных веществ (кальция и фосфатов);

• играют формообразующую роль в процессе эмбриогенеза: на месте многих будущих костей сначала образуется хрящ.

Общей особенностью данных тканей является их высокая минерализация и очень низкое содержание воды в костях, что придает межклеточному веществу твердую консистенцию, которая и поддается изучению с помощью лучевых методов диагностики — рентгена, МРТ и КТ.

Например, в хрящевых тканях межпозвонковых дисков кровеносные сосуды и нервы отсутствуют! К тому же межклеточное вещество хрящей непроницаемо для крупномолекулярных белков. Кстати, из-за этого свойства назначение всевозможных БАД типа хондропротекторов, так же как и препаратов кальция, бессмысленно, так как крупномолекулярные молекулы просто не могут попасть ни в хрящи, ни в кости. И хотя кости в отличие от хрящей имеют костные канальца, через которые по кровеносным капиллярам в костную ткань диффундируют питательные элементы, это свойство костной ткани хирургами не учитывается, так как диффузия (проникновение) происходит с помощью паравертебральных мягких тканей (глубоких мышц), действие которых «выключается» металлическими скобами или пластинами, накладываемыми на позвонки при хирургическом вмешательстве.

В дальнейшем это приводит к перестройке костей, и резорбция (разрушение) начинает преобладать над остеогенезом (развитием). Питание не поступает в кости, и масса костей постепенно уменьшается (т. е. происходит дегенерация). В результате развивается остеопороз — разрежение костного вещества. В этом случае бесполезно «кормить» тело таблетками, лечить физиотерапией (форезами) и прочими процедурами: если не работают околопозвоночные мышцы, кости разрушаются!