Имя палача - Алексей Бессонов

С этими словами он извлек из буфета два кувшина, поставил их на стол и сорвал печати. Магистр посмотрел на Маттера с искренним ужасом.

– Забили кандалами… – повторил он.

– Они довольно тяжелые, – пояснил Маттер. – Я приложил его раза три по голове, и этого хватило. Тогда я был крайне раздосадован, да и как могло быть иначе? Меня продал торговый партнер… Ему пообещали хорошие деньги за невольника из самой Пеллии – только вообразите!

Господин магистр выпил стакан вина, закусил сыром и, ободрившись, приступил к делу.

– Вчера я ужинал с одним весьма влиятельным господином, входящим в Совет по делам клира, – сообщил он.

– Представляю себе! – закатил глаза Маттер и поспешил налить магистру еще. – Такие люди…

– М-мм, да, – согласился Паули. – Так вот, господа мои, от него мне удалось выведать кое-что интересное про эту проклятую секту. Собственно говоря, добиться большего у меня и не выйдет – выше уже не прыгнуть. Итак, после оскорбления Всеотче Бригла, который чуть не помер в дорогущей клинике, Совет, оказывается, назначил тайную проверку. Не пустить к себе проверяющих затворники не могли, есть все-таки определенный порядок. Как не пустить – придут со Стражей и снесут ворота. Так вот, выявили там кое-что интересное. Первое, денег у парней много, несут им очень хорошо. Но на себя они особо и не тратят, живут скромно, сейчас только решили ремонт своих руин затеять, а до этого без света и без воды сидели, один-единственный колодец во дворе. Уже странно, не правда ли? Деньги, говорят, собираются для организации паломнических миссий на южные острова. «Путь Секех» и все такое прочее. Видный клирик, с которым я общался, сказал мне прямо: к религии это все не имеет никакого отношения. Ребята, по его мнению, совершенно чокнутые, плевать хотели на все и на всех, но какую цель они преследуют – не понять. Их, как он считает, кто-то очень здорово обработал…

– Обработал?! – приподнялся в кресле Маттер. – Что вы имеете в виду, дорогой Паули?

– Пеллийские боги добры и милосердны, – терпеливо, как нерадивому студенту, пояснил магистр. – Секех есть некоторое исключение, но любому богослову понятно, в чем тут дело. Секех не дает забыть о грехах, почитающий ее бичует самого себя за грехи прочих. Однако в данной обители применяются иные духовные практики, для Пеллии в целом неприемлемые. Наши затворники ведут себя так, будто они находятся где-нибудь в Машибуте, среди почитающих Звездную Тьму и прочие древние ужасы. Это – второе. А третье – они, похоже, на полном серьезе готовятся к жертвоприношениям. Похищения детей, возможно, и не было, но они будут. Местные фермеры напуганы и крайне обозлены. Если еще хоть один ребенок окажется в стенах обители, они разнесут там все по кирпичику. А в ответ сотни истеричных поклонниц устроят беспорядки в столице. Вот это у нас третье, ваша светлость.

– То есть Совет, как я понял, никакого решения вынести пока не может? – хмуро произнес князь. – Так я и думал…

– Совет не знает, что делать. На данный момент оснований для закрытия обители нет. Ну, оскорбил там кто-то Бригла… дело это сугубо внутреннее, выносить его из храма неприлично. К тому же толпы, толпы поклонниц. Многие из довольно известных семей. Что делать? Ждать, пока сожгут пару ребятишек? Тогда справедливость придется восстанавливать уже не клирикам, а непосредственно Трону, и можно только догадываться, сколько голов придется снести, дабы успокоить возмущение обывателя. Мой почтенный собеседник, – Паули глубоко вздохнул, – считает, что единственным выходом может быть привлечение к делу Серебряного Покоя. Но как? Совету о таких вещах и думать даже не пристало!

На этом магистр Паули умолк, устремив в приоткрытое окно тревожный и задумчивый взор.

– Да, для Совета по делам клира такие обращения вряд ли возможны, – тихо произнес Инго. – Даже если решение очевидно, всегда найдутся два-три старца, которые упрутся лбом и не позволят…

– Скажите мне, господин магистр, – заговорил Маттер, – каково ваше мнение – обитель все-таки управляется откуда-то извне или же это сугубо местное явление?

– Смотря что понимать под «извне», – медленно, будто в забытьи, ответил Паули. – Все мои домыслы настолько фантастичны, что мне даже неловко об этом говорить.

– И все же…

– Мне подумалось вчера – но быть может, это тростниковая сыграла со мной дурную шутку, – что кто-то решил радикализировать некоторые культы, как бы взорвать их изнутри. Кто-то, хорошо знакомый с манипулятивными методиками, применяемыми за океаном. Это огромная власть, господа мои, огромные деньги и много чего еще. Всего-то надо слегка расширить понимание догматов… – Паули побарабанил пальцами по столу, вздохнул. – Культ Секех был выбран в качестве первого, но, боюсь, не основного инструмента. Это так – пробная стрела, как говорили в старину. Если не сломать ее прямо сейчас, то завтра проблемы умножатся многократно. Но кто возьмется?

– Пеллия никогда не видела ничего подобного.

– Вы буквально читаете мои мысли, ваша светлость. Да, Пеллия такого еще не видела. Нам противостоит удивительный, изощренный в своем цинизме ум. Наша вера, наша мораль, наше поклонение милосердию Высших Сил – не значат для него ничего. Они ему чужды, он пользуется всем этим только как подсобным инструментом. Расчетливо, прагматично, с пониманием перспективы.

Маттер выбрался из кресла, прошелся по кабинету, сцепив ладони за спиной.

«Натравить на них Энгарда? – думал он. – Да, теперь это неизбежно. Но не сразу… К счастью, у меня есть Хадден. Если там действительно обнаружился его братец, мы имеем шансы разузнать кое-что до того, как в обитель нагрянут дуболомы господина графа».

– Хорошо, – произнес князь, повернувшись к магистру. – Совет может не беспокоиться об этом деле. Потребуется какое-то время – в конце концов, нужно состряпать обвинение, – но обитель исчезнет. Лишь бы господа затворники не наговорили потом лишнего на допросах. Впрочем, публичности там, конечно же, не будет… Я очень благодарен вам, господин магистр. В случае нужды вы всегда можете обращаться ко мне за советом…

Небольшой синий фургончик, на борту которого виднелась золотая эмблема одного почтенного торгового дома, остановился там же, где Хадден недавно ждал Элиду. В задней части фургона вместо грузового отсека стояли две длинные мягкие лавки, а сбоку от них находились зажимы для оружия.

– Ну, старина, идите. – Рослый усатый мужчина лет сорока, сидевший за рулем, посмотрел на Хаддена, чуть вздохнул: – И учтите, что за вас мы все собственной шеей отвечаем. Если вдруг вам только покажется, будто дело кисло, тут же подавайте сигнал. А мы уж не оплошаем.

– Мне все-таки думается, что на меня эти самые затворники не бросятся. – Джеш попытался выдавить улыбку, но усач остался серьезен:

– Вы, старина, сами кой-чего повидали, так что службу знать должны. Ребята, – он повернулся к сиденью, и трое парней в глубине фургона усиленно закивали головами, – ребята вам скажут: господин граф щедр, но рука у него тяжелая. Жалованье нам платят такое, что армейские, коль узнают, так сабли свои сгрызут, но и требуют от нас – сдохни, а сделай. В самом прямом смысле слова.