Безродыш. Предземье - Андрей Олегович Рымин

выжидает удобный момент для удара. Или просто ссыт первым бить? Тогда я.

Подскочил — и с левой в нос без замаха. Тычок больше, зато проверил реакцию. У Гауча её, считай, нет. Закрыться не успел, уклониться тем более. Отпрянул, глаза округлил и давай в ответку махать. Мимо всё. Увернуться от его медленных грабель вообще не проблема.

Ногой под колено — и уже с правой по уху всерьёз. Опять попал. В этот раз крепко вдарил — аж кулак болью вспыхнул. Но Гауч не упал. Взвизгнул только и голову руками прикрыл.

— Чего тупишь, оглобля?! Вали его! Хватай мелкого!

— Ногами бей!

— Не стой столбом!

Но подсказки дружков только сбивали Гауча с толку. Он бестолково топтался на месте, то и дело отмахиваясь от меня, когда я пугал его ложными выпадами. Не драка, а стыд один. Уже несколько раз мог достать его в рожу. Не хочу слишком быстро заканчивать, чтобы не вызвать у швыстов вопросы. Им невдомёк, что вчера я прибавил по доле к силе и к ловкости. Гауч и раньше был мне не соперник, а теперь я любое его движение словно наперёд вижу.

Ладно, хватит развлекаться. Левой обманка, правой по челюсти и тут же коленом в живот. Гауч с хрипом согнулся. Назад — и по подбородку с ноги. Всё. Слёзы выступили. Сейчас сдастся.

— Ты чё, лялька малая? Дерись! У меня медяк на кону!

— Да прыгни на него уже! Вес используй!

Патар же с Брагом молчат. Рожи злющие. Не ожидали от безродыша, да?

Зря я ждал сдачи. Добивать нужно было. Скулящий плач сменяется рёвом и Гауч кидается на меня кабаном. Разъярился-таки.

Отпрыгнуть проблем никаких. Пропустил его мимо — и пинка в зад. Упал наконец. Лежачего бить не хочу — вся прежняя злоба куда-то ушла. Даже жалко немного дурака стало. Закончу с ним нежно.

Налетел сзади, завалил поднимающегося — и колено на спину. Схватил руку, выкрутил в плече. Ломлю на себя.

— Сдаёшься?!

— Да! Да! Больно! Ай… Отпусти!

Я поднялся.

— Гоните мой выигрыш.

Патар с Брагом молчат. Санос лыбится. Второй старший презрительно смотрит на побитого Гауча, что, подвывая, отползает в сторонку.

— А длинный наш ещё дохлее, чем я о нём думал. Ставлю два к одному, что с Патаром у тебя так не получится.

— Что? — сын старосты вылупился на Саноса ведомым на убой поросём.

Я тоже обалдел малость. Он что, по очереди решил меня со всеми ими драться заставить? Патарка ладно ещё, но против Брага я уже не потяну точно. Да и один йок потом толпой всё равно изобьют. Сдёрнуть что ли попробовать? Вон кусты неплохие поблизости. Юркну туда — и к болоту. Там меня им не взять.

— Не, Патар, не вопрос. Если не хочешь, не надо. Проучу его сам немножко, и двинем домой. Только гроши придётся отдать. Ставки — это святое.

Вот ведь хитрый жук этот Санос. Неспроста главарём в шайке ходит. Вроде, как и не неволит сына старосты, а и отказаться нельзя. Я сразу же понял, что у Патарки нет выхода. И у меня тоже нет. Пока размышлял, второй старшак зашёл сзади — путь к бегству отрезан.

— Серебряный, на все его шесть медяков. Твоя ставка мимо. Раз я дерусь, я и ставлю.

Ого! Уел его рыжий. Такого Санос не ожидал. А мне, что прикажите делать?

— Не буду я больше драться. Отдавайте мой выигрыш.

Серебряный — это сто медяков, это очень заманчиво. Но, как бы мне не хотелось навешать Патарке люлей, не пришло ещё время. Побью его сейчас, опозорю на глазах старшаков, и жизни моей, относительно тихой, в деревне конец. Не стоит оно того. Да и не факт, что побью вообще. Папаня любимчику своему неведомо сколько бобов скормил. На замере узнаем, а пока проверять троерост мудака нет желания.

— Ещё как будешь, безродная кунь!

На себя Патар злится. И на Саноса, который подначил его. Промелькнувший в том первом Патаркином взгляде испуг все заметили. Теперь будет доказывать, что им показалось.

— Всё равно потом изобьёте, — предпринял я последнюю попытку. Вдруг совесть проснётся у некоторых.

— Если побьёшь меня, никто пальцем не тронет. Санос?

— Не, ну, если ты просишь, — ухмыльнулся старшак. — Но только сегодня. На всю жизнь зарекаться не стану. Не нравится мне его крысиная рожа.

Патар скинул жилетку и отстегнул ножны. А он и не толстый вовсе. Крупный, широкий. Как есть, троероста бобы. Раньше помню жирок. Или просто подрос?

Деваться мне некуда. Встал напротив него. За ручьём пастухи — место выбрали, чтобы видно получше. Стоят, в свои палки упёршись. Что вмешаются нет надежд никаких.

— Начинай! — рявкнул лучащийся радостью Санос.

Предвкушает веселье, урод. Небось, даже болеть за меня сейчас будет. Захотел макнуть сынка старосты носом в дерьмо. Зарывается поди Патар шибко. Наглеет. Я и рад бы помочь, но нельзя. Мудрость Такерову вспоминаем — голова вперёд сердца работать должна. Чуть попляшем с уродом, и сдамся.

А Патарка не Гауч — сразу буром попёр. Понимает, что вдвое меня тяжелее. Если сцапает, бороться уже бесполезно. Отпрыгнул — и ногой в район почек.

Ой! Больно. Успел, гад, локоть подставить. Попробовал тут же ногу схватить, но тут ловкость за мной. Отскочил, кружу рядом.

Патар снова бросился. Достал плечо, но схватить не сумел. Я вывернулся и с левой саданул его по затылку.

Что в стену ударил. Реакции ноль, а у меня кулак ноет болью.

Отмашка Патара едва не пришибла. Кулак прошёл в вершке от лица. Зато вес потянул рыжего дальше, чем я тут же воспользовался. Короткий удар слева в глаз достиг цели. Несильно, но синяк вылезть может.

Опять заход на борьбу. В этот раз метил в ноги. Видать, кто-то старший учил мудака. Больно уж отработанные движения. Я едва не попался.

Минуту мы играли в эту игру. Патар ловит, я уворачиваюсь и бью с разной долей успеха. По силе и крепи сын старосты точно выше меня, но в ловкости уступает. В этот раз драка шла в тишине. Напряжение висело над поляной грозовой тучей. Даже Санос перестал лыбиться и улюлюкать. Все ждали развязки.

В какой-то момент я осознал, что два-три удачных тычка в конопатую рожу, и даже победа Патара в итоге со стороны будет выглядеть поражением. Пора уступать, а то разукрашу сверх меры — пойдёт по деревне молва, что сын старосты сиротой бит.

Но откровенно поддаваться нельзя. Усталость — вот, что меня одолеет. Я принялся замедляться. Открытый рот, частые глубокие вдохи.