Безродыш. Предземье - Андрей Олегович Рымин

это и к лучшему. Две ондатры и так еле влезли в пук с травами. Очень даже неплохо для первой охоты. Для проверки сойдёт. Бригадирша, высокая тётка с косой аж до задницы ничего не сказала, когда я одним из последних пришёл к точке сбора. С виду ноша не хуже других, а что там у меня, кроме спрятанных тушек, одна кормовая олема, так я новичок, ещё толком не знаю, где стоит искать что-то путное.

Эта Хольга подкуплена Такером. За молчание дед ей целый серебряный вывалил — это плата за месяц. Неслабые деньги, но мне просто перекрыть затраты не стимул. Если желаю добиться чего-то, нужно выручать в разы больше. Вот посмотрим сейчас, сколько мне за болотных крыс перекупщик даст. Медяков по пять за тушку цена им. Значит, столько за пару и даст. Такер вроде как в пополам сговорился.

Заходили в посёлок все вместе. Каждый с грузом. Внимание я ни чьё не привлёк. Так-то можно и дальше добычу таскать в тюках с травами, но отходят те, и уже пошли грибы, ягоды. Скоро будем из леса нести туеса и корзины. В эту тару уже тушку зверя не спрячешь. Да и мелочь сегодня попалась — а возьму завтра крупное что? Нет, тут нужно с перекупщиком укромное место условить, куда буду добычу притаскивать.

Эх, жаль всё-таки, что сейчас отдавать обе тушки. Мясо нежное у ондатры и вкусное. От крольчатины не отличить. Марга бы в горшке потушила с лучком, но нельзя, ни кормилице нашей, ни названым братишкам с сестрёнками знать, что я стал охотником. Да и слухи пойдут, если сироты вдруг мясо есть станут вдосталь. А плюс шкуры, плюс кости, которые в мусорный короб бросать. Хватит нам и прибавки пайка, что теперь я как сборщик заслуживаю. Перекуп тот же будет нет-нет мне по-тихому снеди подкидывать — выдам за подарки от Такера.

* * *

— Почти не ест ничего. И вялый такой. Не поболтать, не сказку послушать. Девчонки к нему полезли в перерыв было — мне Фока рассказывала — подбодрить чтобы, а он их прогнал. С каждым днём только хуже и хуже. Не знаю, что делать. Меня тоже не слушает, глаза закрывает, что спит притворяется.

И страхи сестрёнки понятны. У Веи на лице грусть с беспомощностью. Совсем скис Халаш.

— Займи малых чем снаружи. Поговорю с ним.

Пока Марги нет, попробую посекретничать с мальцом. Деваться некуда — откроюсь. А то до излечения своего, пусть оно пока и в моих мечтах только, не доживёт Халаш. Дождался, когда Вея утянет всех за дверь и полез в угол комнаты, где особняком поддон с лежанкой калеки.

— Привет, Халаш! Хорош дрыхнуть. Поговорить надо.

Я знаю, что он не спит, а только делает вид, но притворюсь в свою очередь, будто поверил. Не поддаётся, продолжает мирно сопеть. Тряхнул.

— Кит? Чего тебе?

Голос слабый, дрожащий, а всё равно огрызается.

— Как мужик к мужику пришёл.

— Чего?

Удивил, заинтересовал. Первый шаг есть.

— Того. Почему меня подводишь? — спрашиваю строго. — Так-то после меня самый старший, помогать должен. А ты валяешься, нос кривишь от всех.

— Чего?!

Это третье “чего” уже злое и громкое. Встрепенулся, на локтях приподнялся. Второй шаг тоже сделан.

— У меня ног нет! Забыл, что ли?!

— А это что?

Хватаю его за ногу — и вверх из-под шкуры её.

— На месте твои ноги. А то, что не ходят, так это и излечить можно.

— Нельзя. Я тебе не лялька малая. В сказки не верю.

— Вот и я говорю, мужик ты. Почти взрослый, а ведёшь себя, как девчонка сопливая. Бросил на меня всех и себя бросил. Я за тебя должен бороться с недугом? Или Вея? Может Марга? Как мужик мужику говорю — можно излечить.

Говоря последнее, схватил за плечи и к себе подтянул. Смотрю прямо в глаза. Пристально смотрю, строго.

— Брехуном меня назовёшь? Сказочником?

Глаза Халаша, что щёлочки. Губы закушены, подбородок дрожит.

— Правда можно?

Пробил я защиту. Теперь точно поверит.

— Лекарь с даром Бездны поможет. Даю слово, найду деньги нужные. Только ты дотерпеть должен. Есть воля? Или будешь реветь?

— А кто ревёт?

Узнаю былого Халаша. В глазах вызов.

— Так ото ж. И не смей. Ног нет, руки есть. Не можешь ходить, значит ползай. За жизнь нужно зубами цепляться.

— А я что?

— А ты кислая клюква. Чтобы ел за двоих и на Вею не шикал. Знаешь, ей тяжело как? Это мы с тобой мужики, а они с Маргой бабы. Хочешь, чтобы помог, помоги и ты мне. Договор, брат?

И сую ему руку.

— Договор, — жмёт мою ладонь своей маленькой.

Нет силёнок в руке, но во взгляде решимость. Прошиб. Будет жить.

* * *

За неделю добыл семь ондатр, три нутрии. Два зверька покрупнее попалось, но не настолько стары, чтобы были бобы. Даже вскрывать, потрошить не стал. Пришла пора переставить ловушки по новым местам, а один силок заточить под иную добычу. Хищники по пути троероста быстрее идут — там шансы найти бобы выше. Попробую теперь поймать выдру.

На приманку словил рыбок несколько. Дед сплёл из лозы небольшую вершу — работает, как и все стариковы поделки. Петлю вчера притопил возле берега, придавил сверху грязью погуще. На колышек, что гнутую жердь спустить должен, привесил прут с рыбой нанизанной. Плыву проверять, что там как.

Ого! Вот так пляшет верёвка! Конец в воду уходит. На островок выбрался, к нужному дереву подбежал, пытаюсь тянуть — не тянется. Серьёзного кого-то поймал. Пока думал, что делать, край натянутой верёвки вильнул, и из воды высунулась мохнатая голова зверя. Выдра, а это была она, с фырканьем втянула воздух и снова нырнула.

Ничего себе! Здоровенная какая. Дубинкой здесь уже не обойтись. Вернулся к ползанке, достал копьё. Проверил наконечник — наточен хорошо, сидит крепко. Теперь бы вытащить добычу из воды. Верёвка тонкая — не взяться толком. Опять поднял дубинку, приложил сверху и надавил всем весом. И тут же, выбрав слабину, свернул петлю на палке. Теперь осилю точно.

Держась с двух краёв за дубинку, прокрутил её несколько раз. Села крепко. Упёрся в землю ногами, поднатужился. Раз! Раз! Раз! Рывками пошло. Тот конец верёвки ползёт мне навстречу. Вода бурлит. Толстый хвост поднимает фонтаны брызг. Вот уже и сама выдра.

Как удачно! Петля силка затянулась на шее зверя. Упираясь, только душит себя. Это точно не молодняк. Потяжелее меня будет даже.

И стоило мне провести это сравнение, как выдра, перестав сопротивляться,