Алмаз. Книга вторая - Елена Григорьевна Макарова

– Как ты с этим справилась?

Настала моя очередь удивляться: еще никто не спрашивал меня о таком. Обычно делали скорбное лицо и брали за руку.

– Семья, – задумалась над ответом, – их любовь меня спасла, – только сейчас осознала это. – Сама бы я не выбралась.

На мгновение, лишь короткий миг, в блеске глаз, в дрогнувших уголках губ и в других, едва заметных, изменениях в лице Лёши я увидела нечто знакомое. Так же Костя смотрит на меня: с нежностью и теплотой.

– Рита, я … – боялась того, что вот-вот из его уст вырвется то, что навсегда изменит отношения между нами, между ним и Костей. Но Лёша не успел договорить, его прервал дверной звонок. Сам того не зная, Костя уже второй раз за это утро спасал меня.

Не стала наступать ему на пятки и вместе с ним встречать Костю – все-таки я была лишь гостьей – и осталась в комнате, опасливо прислушиваясь к голосам.

В прихожей друзья непринужденно обменялись веселыми приветствиями, как будто само собой разумеющееся заходить друг к другу в гости с утра пораньше. Я же пыталась в их речи поймать свое имя, но никто не касался ни моей персоны, ни, тем более, причин, по которым я здесь. Была благодарна Лёше, что она оставил за мной право самой рассказать Косте о балагане, в который обернулось сегодняшнее утро. Надеюсь, в будущем, вспоминая этот день, я буду только смеяться.

Скоро в гостиной появился Костя, чей суровый взгляд напомнил мне трудовые будни на съемочной площадке и побуждал обращаться к музыканту не иначе как «Константин Львович».

– Готова? – Его тон напугал меня своей холодностью. Задерживаться здесь он не собирался.

– Да, – предчувствуя бурю, послушно кивнула, поднимаясь с дивана.

Похоже, Лёша тоже заметил перемену в друге, потому что выглядел готовым в случае чего ринуться на мою защиту. Надеялась, ему хватит благоразумия не встревать. Достаточно на сегодня драк.

Костя на прощанье пожал парню руку, а я пролепетала невнятное «пока». Он вежливо пропустил меня вперед, и все то время, что мы спускались по лестничным пролетам, я чувствовала на себе его тяжелый взгляд. Я не сделала ничего предосудительного, но напряжение, исходившее от Кости, говорило об обратном.

– Ни о чем не спросишь? – не выдержала пытку молчанием.

– Дома поговорим, – отрезал, не желая слушать меня.

Такую тихую ярость у Кости я видела впервые.

BMW пришлось оставить у Лёшиного подъезда, и ехать на второй машине. Всю дорогу музыкант так же хранил молчание, я тоже набралась терпения и ждала конца пути, чтобы поговорить, чтобы это не значило.

***

Перешагнув порог квартиры, я устало скинула с плеча сумку и приготовилась первой начать тяжелый разговор, но обернувшись к следующему за мной Косте, удивилась, когда никого не обнаружила.

Грохот со злостью закрываемых дверец и ящиков шкафа привел меня в спальню. Мы столкнулись с Костей в дверях, когда он уже собирался уходить, прихватив с собой пару чехлов с одеждой – прекрасно знала, что в его рабочем графике сегодня короткое интервью и выступление в утреннем шоу на ТВ.

– Так и уйдешь? – не давала прохода, намереваясь любой ценой добиться объяснений его поведения.

– У меня через двадцать минут прямой эфир, – сквозь зубы произносил каждое слово, словно сдерживаясь, чтобы не сказать ничего лишнего. – Если захочешь поболтать, – не удержался от колкого замечания, – всегда можешь позвонить Лёше, – оттеснил меня в сторону и, судя по всему, собирался простой взять и уйти.

– Что это значит? – не отставала от него.

– Я задаюсь тем же вопросом, – злобно бросил мне в лицо, остановившись на полпути к выходу. – Не хочу сейчас разговаривать, – без увиливаний признался.

Тонкая линия сжатых губ, игра мышц и подергивание сухожилий, когда он сжимал кулаки, говорили о подавленном гневе.

– Почему ты злишься? – давила, когда, наверное, не следовала бы.

– Правда, почему *** твою мать?! – взорвался Костя, дав волю эмоциям. Он впервые повысил на меня голос. Я растерялась и была задета, но пропустила грубость мимо ушей, надеясь, на скоро последующие извинения. Но Костя и не думал оправдываться, а только все больше напирал: – Ты всего-то в девять утра оказалась в квартире у другого мужчины! Бросила все и прибежала к Лёхе! Спрашивается: зачем?!

– Я хотела разобраться с возникшими трудностями, не привлекая тебя, – почему-то почувствовал себя виноватой.

– Чудесно, – погасил вспышку ярости и старался говорить спокойным тоном. – У тебя возникли трудности, и ты обратилась за помощью к Лёхе. Не ко мне, к нему. – Я начинала понимать, к чему клонит Костя, и хотела остановить, пока его совсем не занесло, но музыкант намерен был высказать все, что кипело в нем. – По-твоему, я совершенно бесполезен? От меня можно только ждать эксцентричных выходок, а на ответственные поступки я не способен?

– Нет, конечно, нет, – невольно сделала шаг к нему, будто моя близость помогла бы убедить его, примерить нас.

– После сегодняшнего утра звучит как-то неправдоподобно, – отступил назад, не подпуская к себе. В этот момент я испугалась, что по-настоящему могу потерять его.

И тут меня осенило: и правда, почему я не доверилась Косте? Почему не обратилась за помощью к тому, кто никогда не подводил меня? После всего того, что Костя все это время делал для меня – поддерживал, находил выход из самых скандальных ситуаций, принял с моим прошлым – как я могла таить что-то от него?!

– Декан вымогает у меня деньги, – произнесла на одном дыхании, – не хотела просить тебя заплатить, – я делала одно признание за другим, но от этого говорить легче не становилось, – ты и так практически содержишь меня. Знаю, ты любишь меня, но, тем не менее я все сильней начинаю чувствовать себя обязанной.

Напряжение спало, на Костином лице появилось облегчение.

– И это всё? Все твои ужасные проблемы? – Он перекинул чехлы с костюмами через спинку дивана и подошел ко мне, нежно беря за руки. – Тебя волнуют деньги? Хочешь, раздадим их, потратим на благотворительность, – не понимала, то ли пытался развеселить, то ли издевался, – а концерты я буду давать бесплатно? Переедем обратно в тесную комнатку Аниной квартиры, – принялся расписывать наше сомнительное будущее, – и будем жить на твою стипендию. Хочешь? – Клянусь, была уверена, что после последнего вопроса он непременно игриво подмигнёт.

– Ты смеешься надо мной? – нахмурилась и начинала дуться, что он не воспринимает меня всерьез.

Костя поспешил меня переубедить:

– И в мыслях не было, – обнял, поглаживая по волосам, словно утешал обиженную девочку. – Я хотел сказать, что это всего лишь деньги. Вышло так, что они у меня есть.

– Не просто «есть», – подняла голову и серьезно посмотрела на Костю, – ты их заработал. Я знаю, как они тебе даются, – успела познакомиться с закулисной жизнью и ее «кухней» и смогла сделать для себя некоторые выводы. – Да, в твоей работе есть немалая доля развлечений и порой ты буквально ловишь кайф, – Костины глаза заблестели, а губы тронула кривоватая ухмылка (о, да он понимал, о чем я говорю), – но еще я вижу, какой это и труд. – Веселье растаяло, и дальше он напряженно слушал, впитывая каждое мое слово. – Тебе приходится встречаться с неинтересными людьми только потому, что это бизнес; часами позировать для фотографов и отвечать на одни и те же вопросы снова и снова ради пиара; иногда чуть ли не сутками торчать в студии; по несколько часов кряду выступать на сцене. После этого ты еще платишь за квартиру, тратишься на поездки и на многое другое. А во сколько обошлось одно только платье для меня? Я таких денег никогда в руках не держала.