Во Славу Солнца - Шейн Дикс

– Ури, что происходит?

– Мне удалось кое-что выяснить, – перебил ее Каджик.

Зонд выровнялся, его камеры уставились в горизонт луны. От металлического объекта отразился свет. – Какой-то корабль, потерпевший крушение.

Картинка приблизилась. Когда-то это был фрегат, теперь в его борту зияла громадная дыра, в которую вполне мог поместиться один из скутеров «Аны Верейн». Он двигался по орбите над и под прямым углом от зонда.

Из отверстия в боку корабля вырвалось облако газа, зависнув на мгновение темной тенью на его фоне. Через секунду все повторилось снова.

– Я улавливаю едва различимые электромагнитные волны, – доложил Каджик. – Вряд ли их можно считать признаками жизни. Ни на какое известное мне оружие не похоже.

Картинка снова сдвинулась, потеряла четкость, на телеметрическом дисплее зонда загорелись красные предупреждающие огни.

– Не могу сказать, чем его обстреливают, – с некоторым раздражением проговорил Каджик. – Зонд тоже.

– Почему он ничего не предпринимает? – удивился Гейд.

– Он не знает, что ему делать, – пояснил Каджик. – Не может даже принять решение спастись бегством, пока не определит, от чего следует убегать.

Рощ посетила новая идея, и она наклонилась вперед.

– У зонда есть метеоритные щиты?

– Конечно. Стандартные, которые используются во время скоростных путешествий внутри систем...

– А если скорость невысокая?

– Они отключаются, для сохранения энергии... – Неожиданно Каджик понял, что она имела в виду, и замолчал.

На экране появилось изображение потерпевшего аварию корабля, который наконец попал в поле зрения камер зонда.

Ослепительно красное солнце сияло на его разбитом корпусе гораздо ярче, чем прежде. Пыль продолжала вылетать из разбитого бока с регулярностью работающего метронома. Однако в следующее мгновение картинка задрожала и исчезла. Зонду было трудно оставаться в одном положении, учитывая, что его системы довольно сильно пострадали.

– Газовая пушка, – сказала Рош. – Возможно, химический двигатель, модифицированный таким образом, что он выстреливает кусочки металла или пластика; такое приспособление совсем не трудно собрать. Нужно только иметь небольшое количество энергии, чтобы подключить систему наведения или приемник, и никто не будет о нем знать – до тех пор, пока неприятель не начнет его использовать. Но тогда уже будет поздно – прежде чем вы успеете сообразить, что происходит, маленькие снаряды разовьют такую скорость, что сумеют без проблем пробить корпус корабля насквозь.

– Устройство включилось, почувствовав присутствие зонда, – кивнув, проговорил Гейд. – Одно только присутствие.

Представьте себе, что нас ждало, если бы сигнал послала эта проклятая штука.

– На орбите есть еще погибшие корабли? – спросил Кейн.

– Я рассмотрел по меньшей мере дюжину мелких объектов, обладающих небольшой массой, – сообщил Каджик. – Многие из них находятся на той же орбите, что и корабль – вокруг всего экватора.

– Таким образом, увеличивается относительная скорость импровизированных снарядов, – заметила Рош.

– Значит, вполне возможно, что все обломки одинаково вооружены, – подытожил Кейн.

– Зачем? – спросил Гейд.

– Это ловушка, – пояснила Рош.

– Для кого?

– Думаю, для нас.

– Нет, – возразил Кейн. – Чтобы ее подготовить, нужно время. Ловушка предназначена для кого-то другого.

Зонд снова содрогнулся, когда в его корму угодил новый залп «снарядов». На сей раз они причинили ему значительный урон. Картинка на мгновение исчезла, но потом снова ожила.

– Мы его потеряем, – сказала Рош, тихонько выругавшись.

– Скоро, но еще не сейчас, – согласился с ней Каджик. – Зонд знает, что серьезно поврежден, но он запрограммирован на то, чтобы выполнить задание, прежде чем его системы окончательно выйдут из строя. Видишь? Он изменил орбиту.

Рош посмотрела на новые телеметрические данные.

– А в чем заключалось его задание, Ури? Мне казалось, он его уже выполнил, когда добрался до места назначения.

– Не совсем. Мы хотели узнать, что произошло с городом Эмптаж. Это его главная цель.

Траектория движения зонда становилась все круче и круче, причем скорость изменения была пугающей, одновременно работали двигатели и гравитация Аро. У Рош возникло непреодолимое желание ухватиться за ручки кресла – луна приближалась к зонду – и к самой Рош, как ей казалось, с головокружительной скоростью.

Мимо проносились облака, окрашенные в разные оттенки розового, – вставало солнце. Изображение космопорта Аро появилось на экране через несколько мгновений после того, как начался рассвет.

Рош невольно вздрогнула, когда зонд врезался в поверхность, и по экрану побежали строчки новых данных. Затем передача прекратилась.

– Все, – сказал Каджик.

– Итак, что у нас есть? – с трудом выговорила Рош, отключая имплантаты.

– Несколько незаконченных картинок, – ответил Ящик. – Я пытаюсь привести их в порядок и дополнить, чтобы получить полное изображение.

На главном экране, сменяя друг друга, появилось несколько видов поверхности Аро. Первые три могли быть где угодно – слишком темные, чтобы разглядеть какие-либо подробности, – зато четвертая оказалась на удивление яркой и четкой: посадочное поле космопорта Аро, снятое с высоты трех метров.

В доках стояли три корабля. Все безжизненные и выпотрошенные, вдоль корпусов зияли черные дыры – значит, их обстреливали с воздуха.

– Орбитальный лазерный огонь, – сказал Гейд. – Или бомбовая атака.

– Может быть, их обстреляли так же, как и наш зонд, – предположила Рош.

Само поле было испещрено кратерами, оставленными снарядами, не попавшими в цель. Все сооружения космопорта тоже оказались разрушенными.

– Здесь ничего нет, – заявила Рош. – Еще что-нибудь, Ури?

– Один четкий снимок, – отозвался Каджик. – Прежде чем рухнуть на поверхность, зонд сумел изменить курс и пролетел над окраиной города Эмптаж. Детали можно рассмотреть.

– Давайте поглядим.

Космопорт исчез. Вместо него появился неровный край изъеденной эрозий стенки кратера, черной и зазубренной. С точки, откуда снимал зонд, Рош не видела купола.

– А поближе нельзя? – спросила она.

Каджик увеличил изображение, и стена кратера придвинулась.

– В определенном смысле нам повезло, – сказал Каджик. – Солнце еще только поднялось. Отраженный свет падал под таким небольшим углом, что тени открыли нам детали, на которые мы при нормальных обстоятельствах не обратили бы внимания.