Вдова Его Величества - Екатерина Лесина

— Эта женщина… отошли ее!

— Зачем?

— Подумай о своей репутации!

— Мне казалось, что присутствие компаньонки как раз свидетельствует о том, что я забочусь о своей репутации.

— Но не такой же, — тетушку было сложно смутить. — Если тебе нужна компаньонка, я порекомендую тебе достойную женщину…

— Нет, — Катарина позволила себе улыбнуться. — Мне не нужна компаньонка. А что касается мьесс… поверьте, все не так просто…

— Если эта женщина тебя… пугает.

— Мьесс? — Катарина фыркнула. — Когда-то да… определенно… она меня пугала. Но теперь мы связаны. Клятвой крови.

Палец очертил круг на ладони.

— Клятвой жизни. Такова была воля… отца.

Почти правда.

Он привел Джио. Он взял клинок и, зажав ладонь Катарины, велел:

— Стой и не дергайся, и повторяй за мной. Надеюсь, у тебя хватит ума просто произнести клятву?

— Он всегда был странным человеком…

— А вы… были знакомы? — Катарина с интересом наблюдала за женщиной, которая пыталась направить силу весьма капризного артефакта.

— Увы… да… и не знаю, что тебе рассказала матушка… — напомаженные губы коснулись друг друга.

— Ничего. Она… не любила вспоминать прошлое.

…да и вообще разговаривала мало, и редко покидала собственные покои, пусть обставленные весьма роскошно — а как иначе, ведь она супруга самого Годдарда — но все же невыносимо тесные.

В них всегда пахло резко, неприятно.

Дымили курительницы. И старуха в красном одеянии сыпала в них листву. Матушка вдыхала дым и улыбалась, радовалась, так казалось Катарине. И радостная, встречала мужа, чтобы подарить ему очередного ребенка. Правда, о детях она забывала сразу после того, как выталкивала их из собственного тела, но все благородные дамы передавали младенцев прислуге.

И не младенцев.

— Конечно… понимаю… она, пожалуй, была на меня обижена, а я на нее. Я ведь ей завидовала. Ее красоте. Ее положению. И тому, что на нее обратил внимание сам герцог. Я тоже не отказалась бы стать герцогиней. Она же твердила о любви. И это казалось глупостью, будто недостаточно ей было того, что случилось с Эвелиной Гленстон.

Тетушка вздохнула и отвернулась к окну.

— Я бы с радостью поменялась с ней местами, но увы, и в половину не была столь хороша, как она, да… а потому, узнав, что она собирается бежать, я промолчала. Мне следовало бы обратиться к родителям, и отец сумел бы найти способ… удержать ее.

О да, способов много.

Катарина тронула щеку, которая вновь заныла от пощечины. Катарине хватило одной, а вот Луизу отец отправил в монастырь, откуда она вернулась спустя два месяца тихой, молчаливой и невыносимо похожей на матушку в равнодушии ее.

— Но я… я была молода и глупа. Я решила, что если ее не станет, то я займу ее место. Это… было неправильно.

Катарина кивнула.

— И я не сразу поняла, насколько моя глупость ударила по семье. Я могла бы найти себе мужа, хорошего мужа… многие бы захотели породниться с сестрой герцогини.

Только герцогиня не состоялась.

— Потом… позже… я винила во всем ее. И была права. Ей следовало бы думать не только о собственных удовольствиях, но и о семье, которой пришлось сложно. И признаюсь, в письмах своих я позволила себе некоторую… резкость. И теперь жалею. Мне стоило помириться с Бетти раньше, но я вновь опоздала. И теперь все, что осталось от моей семьи, это ты. И я искренне хочу помочь.

— Спасибо, — вежливо поблагодарила Катарина.

Правда, потом вспомнила, что в той, прошлой жизни, желающих помочь тоже было немало. И помогали они зачастую, не спрашивая, желает ли Катарина принимать эту вот помощь, а после требовали благодарности.

Услуги.

Внимания.

И всего сразу, искренне обижаясь, когда Катарина отказывала в этакой-то малости.

— Я так много думала… я так переживала… когда пришло то письмо от Бетти, в котором она искренне просила прощения, я… я понадеялась, что мы помиримся. А потом мне сообщили, что моей сестры больше нет.

По розовой щеке скользнула слеза.

…интересно, а если горный хрусталь взять за основу? Он, конечно, более хрупок, нежели алмазы, и обладает куда меньшим сродством к силе, но и обрабатывать его легче. Почему тогда его, если и применяют, то крайне редко?

— И тут я узнаю, что ты возвращаешься. Заметь, узнаю не от тебя, но от нашего поверенного… — тетушка выставила палец. — И конечно, я рада… я не просто рада… это как мой шанс все исправить!

Надо будет сказать Джио о поверенном.

А еще спросить, почему тогда, десять лет тому, она согласилась разделить свою жизнь с испуганной девчонкой. У Катарины выбора не было. А Джио?

Или она тоже задолжала отцу?

Но что?

И может ли Катарина как-то помочь? Хотя… чем она может помочь? Она и королевой была на редкость бестолковой, а сейчас она просто вдова… чья-то там.

— Дай мне шанс, дорогая, и ты увидишь, как все изменится. Этот дом… он давно вышел из моды. Его стоит продать, пусть много и не дадут, но у нас есть свое поместье, оно куда больше и современней этого. И дом в столице, конечно, не в старом городе, но почти… я познакомлю тебя с чудесными людьми.

— Я не хочу.

— Чего?

— Наверное, — Катарина задумалась, — ничего из того, что вы перечислили. Я не хочу продавать дом. Он мне нравится. И уединенность его тоже. Я не хочу переезжать в ваше поместье. Или в ваш дом. Я не хочу в столицу…

Она вовремя прикусила язык, и не сказала, что нет в старом городе ничего-то хорошего, лишь темные стены, узкие улочки, которые летом раскаляются, а осенью и весной заполняются потоками грязной воды. Там воняет, несмотря на усилия магов и новые законы.

А еще там слишком много людей.

— Я не хочу знакомиться с чудесными людьми. Мне и без того достаточно знакомств. Я хочу тихо жить здесь и заниматься делом, которое мне действительно интересно.

— Здесь ты не найдешь себе мужа.

— А как же ваши сыновья? — поинтересовалась Катарина, склонив голову набок. — Они не подойдут?

Тетушка отвернулась к окну и вздохнула.

— Я надеялась, что вы понравитесь друг другу, — наконец, сказала она. — Однако, я вижу, что ошибалась. Пойми, дорогая, я не стану принуждать тебя к браку. Мальчики… достойные молодые люди. И возможно, вам нужно больше времени, чтобы привыкнуть друг к другу. Или осознать, что, несмотря на все твои потери, жизнь продолжается…

Она убрала камень в складки платья.

— Я, конечно, понимаю, что тебе пришлось тяжело, что сейчас ты растеряна, а потому предлагаю просто дружеское плечо…