Крылатые сандалии - Мария Папаянни

не появлялась эта дурацкая мысль прийти и рассказать все госпоже Ирини. Вот бы она сегодня вообще из дома не выходила. Пятьдесят шагов, пятьдесят «хоть бы пронесло» насчитала Роза, пока все-таки не оказалась у Театра. Она застыла снаружи, глядя на дверь.

– Заходишь? – спросил юноша с длинными волосами.

– Да, то есть нет.

– И да, и нет. Понял.

– Нет, вы не поняли. Я просто кое-кого жду.

– Конечно. Мне с тобой подождать?

– Нет.

– Я так говорю, потому что ты прямо перед дверью стоишь.

– Простите, – сказала Роза и сделала шаг в сторону.

– Меня зовут Димитрис.

– Роза.

– Роза, может, ты хочешь стать актрисой?

– Нет.

– Но тебе ведь нравится театр?

– Я была один раз, и мне очень понравилось.

– Прекрасно. Если ты позволишь мне пройти, я приглашу тебя на спектакль, который мы играем на следующей неделе. И твоих родителей тоже. Мы ставим Шекспира. Вот, возьми и приходи посмотреть.

Юноша по имени Димитрис вручил Розе рекламную листовку, она взяла ее и рассмотрела.

– Ну что, Роза, пора на репетицию. Пожелай мне удачи. Сегодня она мне понадобится.

– Удачи.

– А ты тут останешься? – спросил Димитрис, открывая дверь.

– Можете передать Луизе, что ее зовет госпожа Ирини? Только пусть идет сразу же.

– Ладно, Роза, ты ходячий секрет. Я передам, но и ты не забудь про наш спектакль.

Роза не стала возвращаться на площадь, а специально сделала крюк, чтобы обойти Маленький Рай стороной. Оглянувшись назад, она увидела, как Луиза спешит через дорогу. Роза обрадовалась: и задание выполнила, и разговаривать с госпожой Сумасбродкой не пришлось. Но зачем Ирини позвала Луизу? И какой у нее план? Как они уговорят Анну покинуть машину?

А все-таки здорово выходить чуть-чуть за пределы своей улицы. Роза обнаружила много магазинов, о которых раньше не знала. Шашлычную, бар, палатку, где готовили фалафель, и маленький японский ресторан. В углу, рядом с парикмахерской, двумя ступеньками ниже тротуара, находилось небольшое ателье. «А-леп-по», – прочитала Роза на вывеске. А чуть ниже: «Ателье. Костюмы, платья». Она украдкой заглянула внутрь. Афина рассказывала, что там работает отец Костиса. С потолка свисала одежда: штаны, юбки и платья. За столом, склонив голову, сидел мужчина. От наблюдения ее оторвал чей-то голос.

– Роза!

Она обернулась и увидела Костиса.

– Привет.

– Привет, Роза. Афина не с тобой?

– Нет.

– Куда идешь?

– Домой возвращаюсь.

– Ты была в Театре?

– Нет, а почему ты спрашиваешь?

– Потому что Афина все время туда ходит и выискивает актеров.

– Я в Театре не была.

– Пап, это моя подруга Роза.

– Здравствуй, Роза! – закричал папа Костиса.

– Что такое Алеппо?

– Древнейший город в мире.

– А где он?

– В Сирии.

– Я думала, вы из Ливана.

– Мой дедушка был из Ливана. Знаешь, как называется его родной город? Библ[47]. Греческое название. Это очень древний город. А мой папа родился в Алеппо.

– А какой город древнее: Библ или Алеппо?

– Не знаю.

– А мне вот кажется, что Афины – древнее всех.

– Может быть. Рассказать тебе об Алеппо?

– Давай.

– Дома там сделаны из блочного камня. И там есть настолько высокий минарет, что, когда смотришь на него снизу, голова начинает кружиться[48].

– А я думала, Алеппо – это напиток.

– Мой дедушка Самир жил в большом доме. У него даже диван во дворе стоял.

– А золотые рыбки у него были?

– Не знаю. Он был портным. Шил для всяких важных шишек.

– Каких шишек?

– Ну, скажем, для королей.

– А что он шил?

– Одежду.

– Только для мужчин?

– Думаю, да.

– А твой папа у своего папы научился шить?

– Нет, мой папа хотел стать врачом. Но он еще ребенком переехал в Афины и нашел работу в швейной мастерской. Говорит, что вообще-то там убирался, но смотрел на остальных и учился. И еще вспоминал, как работал его отец.

– Костис, джамиля! – крикнул папа Костиса, отглаживая только что дошитые штаны.

– Да блин, папа! Роза, давай уйдем отсюда.

– Костис, смотри, я рыбу ловлю! – закричал мальчуган, который до сих пор сливался с разноцветными рулонами тканей.

Костис не оглянулся, а вот Роза повернулась и увидела, что мальчуган лет четырех – должно быть, брат Костиса – держит галстук и делает вид, что рыбачит.

Роза помахала им ладошкой и последовала за Костисом.

– Слово «джамиля» значит, что нам надо уйти?

– Нет.

– А что тогда он тебе сказал?

– Ничего.

Костис и Роза шли рука к руке.

– Мне не нравится театр, – сказал Костис.

– Ты когда-нибудь там бывал?

– Нет.

– А как тогда он может тебе не нравиться?

– Мне не нравится, потому что туда ходят актеры. Они строят из себя незнамо кого только потому, что их показывают по телевизору.

– И мне не нравится. Только не театр в целом, а этот конкретный Театр.

– Почему?

Роза на минутку задумалась и выдала фразу, которую часто слышала от взрослых:

– По личным обстоятельствам.

– А-а-а.

– Но вот что касается актеров… Ты не прав. Я имею в виду, что и среди них встречаются хорошие люди.

– Не думаю.

– Да правда же! Я недавно познакомилась с одним актером по имени Димитрис, он пригласил меня с папой на премьеру.

– Ты пойдешь?

– Нет. Я папе даже рассказывать не буду.

– Почему?

Роза недоуменно посмотрела на него и промолчала.

– Понятно, – сказал Костис. – По личным обстоятельствам.

– Да.

– Пойдем на холм?

– Не знаю.

– Пойдем. Может, встретим там Афину с Арьей и братом.

– Я не знаю, хочу ли.

– Да пойдем, говорю же. Я покажу тебе свои секретные укрытия. Нам необязательно делать целый круг, чтобы зайти на холм. Ты знаешь тайный вход? Знаешь, где дебри непролазные? Там даже птицы не летают. Там только всякие чудилы бродят и молятся солнцу.

Внезапно предложение стало очень даже заманчивым, и Роза пошла за Костисом, сгорая от любопытства. Тот привел ее к сетчатому забору, в котором кто-то прорезал дыру: получился небольшой проход.

– Если мы поднимемся немного выше по той дорожке, там будут дебри непролазные.

– А раз они непролазные, ты-то как туда прошел?

– Я и не ходил.

– В смысле?

– Я сам не ходил, но знаю, что они там. Все так говорят. Пойдем.

Костис запрыгнул на валун, и у его сандалии оторвался ремешок.

– Хочешь вернемся? – спросила Роза.

– Нет, забей. Я сейчас по-быстрому привяжу его, а когда вернусь домой, папа пришьет. Вот только иголки с сосен колются постоянно. Тебе везет, ты в кроссах. Давай, пошли.

В тот самый момент, когда Костис наклонился, чтобы вытащить сухую иголку, впившуюся в разодранную сандалию, они увидели первую мертвую кошку. Она казалась застывшей, будто ненастоящей. Ни живая, ни игрушка. Совершенно дохлая. Ребята переглянулись. Костис взял охапку хвои и засыпал ей кошку.

– Наверное, она была старушкой, – сказала