Петля для губернатора - Андрей Воронин

"Да, – подумал Глеб, на опасной скорости ведя машину в сторону окраины, – выходит, сегодня я опять размажу по асфальту одну-две Вселенных… А Малахов-то прав, я становлюсь циником. Я так долго им притворялся, что, похоже, даже не заметил, как маска начала прирастать к лицу. Слова-то какие: маска, прирастать… Жалко, что на скорости сто двадцать километров в час нельзя как следует посмотреться в зеркало, полюбоваться собой, любимым”.

Он несколько раз свернул, до боли в глазах вглядываясь в дорогу, чтобы не пропустить нужный поворот. Фонари вдоль дороги поредели, потом правое заднее колесо со стуком, и плеском угодило в глубокую выбоину, окатив пустой тротуар фонтаном грязных брызг, машину швырнуло и занесло так, что Глеб с трудом справился с управлением.

Он понял, что центр остался позади, и сбавил скорость.

Мимоходом он подумал, что Небаба все-таки дурак. Кто же делает такие вещи ночью? Перевозить рабынь лучше всего днем, когда дороги забиты транспортом, а милицейские рации, захлебываясь хрипом, наперебой кричат об авариях, кражах и иных безобразиях. Сломанную ветку легче всего спрятать в лесу, и тот, кто хочет остаться незамеченным, нигде не будет в большей безопасности, чем в гуще миллионной толпы. “Да бог с ним, с Небабой, – решил Глеб – На каждого мудреца довольно простоты, а мне так даже легче. Хватит с меня охраны и кучи визжащих женщин Не хватало еще заботиться о том, чтобы ненароком не подстрелить кого-нибудь в толпе…"

Сотрудница отдела, которым управлял Малахов, неделю назад откликнулась на объявление Небабы и была завербована. На этот раз из-за нехватки времени Мирон Григорьевич до предела упростил процедуру вербовки, опустив такие излишества, как милицейские рейды и прочая чепуха наподобие необходимости выплачивать долги. У соискательниц без лишних разговоров отобрали паспорта и надежно заперли всех на подполковничьей даче, где они и просидели всю неделю, ожидая отправки. Все это время укрепленное под одеждой “подсадной утки” передающее устройство вело прямую трансляцию. Именно из этой трансляции полковнику стало ясно, что отправка вот-вот начнется, и он принял меры.

Город, по сути, уже кончился, но по обеим сторонам дороги бесконечной лентой тянулись какие-то поселки, промышленные зоны с нескончаемыми бетонными заборами, над которыми тоскливо маячили длинные припорошенные снегом крыши и какие-то ржавые остовы, мелькали слепящие пятна прожекторов, и снова начинались поселки с их утонувшими в черной щетине голых садов домишками. Глеб внимательно следил за указателями и, прочтя нужный, резко свернул направо.

Дорога здесь была неровная, с битым-перебитым, изломанным, как упавшая с шестнадцатого этажа плитка шоколада, асфальтом. Выбоины были до краев заполнены темной водой, мешавшей определить их глубину, и Глеб выругался сквозь зубы: если бы кто-нибудь потрудился предупредить его о том, какова здесь дорога, он бы совсем по-другому рассчитал время. А теперь…

Он покосился на часы и понял, что его машина погибла.

Если он хотел успеть, нужно было пошевеливаться, а не ползти, тяжело переваливаясь с ухаба на ухаб.

Поселок кончился, и вместе с ним кончился асфальт.

Фары “мустанга” вырвали из темноты полосу липкой грязи с блестевшими в колеях лужами и белевшими кое-где заплатками снега, которая в здешних местах именовалась дорогой. Криво изгибаясь влево, дорога ныряла в черно-белый лес. Недовольно фырча и взбрыкивая, “мустанг” сполз с асфальта. Глеб еще раз выругался и нажал на акселератор. Двигатель взвыл, жидкая грязь веером полетела из-под широких задних колес, и приземистая мощная машина, созданная для того, чтобы с запредельной скоростью нестись над гладким, как стекло, скоростным шоссе, с тяжелым громыханием запрыгала по ухабам. Глеб пытался лавировать, но это мало что давало. Амортизаторы стонали и кряхтели, в багажнике лязгало железо, тяжелая сумка с оружием на заднем сиденье вдруг подпрыгнула почти до потолка и с шумом обрушилась на пол. Машину в очередной раз швырнуло в сторону, и она с леденящим душу лязгом ударилась о торчавший у самой дороги мощный еловый пень. Глеб больно прикусил язык, посмотрел на спидометр и не поверил своим глазам: скорость едва достигала шестидесяти километров в час.

Он прибавил газу, внезапно поняв, как должен ощущать себя камикадзе, ведущий подбитый самолет прямиком на палящий из всех орудий вражеский линкор. Это было опасное сравнение, и, отбросив в сторону все посторонние мысли, Глеб сосредоточился на управлении автомобилем.

Он успел. Дачный поселок промелькнул мимо, как мираж, и Слепой уже собрался было остановиться, позвонить Малахову и запросить дальнейших инструкций, когда впереди двумя рубиновыми точками мелькнули задние габаритные огни какой-то машины. Глеб снова увеличил скорость и вскоре догнал автобус. Это был видавший виды, до самой крыши забрызганный грязью бело-голубой “ПАЗ”. Когда “мустанг” Сиверова обгонял его, Глеб разглядел за темными стеклами неясные светлые овалы повернутых к нему лиц.

– Все будет в порядке, – пообещал он этим лицам, оставляя автобус позади.

Перед автобусом, как оказалось, двигался командирский “УАЗ”, вызывающе раскрашенный темно-синей и белой красками, с крупно выписанным порядковым номером и гербом на дверце, с мигалкой на крыше. Его длинная антенна бестолково моталась в воздухе, не попадая в такт прыжкам и приседаниям автомобиля. Из-под больших колес “уазика” летела грязь, а на коленях у сидевшего на заднем сиденье человека торчком стоял автомат. Глеб пронесся мимо, стремясь поскорее скрыться за поворотом: операция вступала в заключительную стадию, а он еще не занял исходную позицию.

Когда по его расчетам до выезда на шоссе осталось метров триста, Глеб загнал машину в очень кстати обнаружившуюся совсем рядом просеку и взял с заднего сиденья сумку. Он собрал и зарядил винтовку, навинтил на ствол глушитель, вышел из машины и бросился бежать в сторону шоссе, стараясь не выбегать на дорогу. Это было трудно даже с его кошачьим зрением, и пару раз он упал, больно ударившись локтями и едва не выколов себе глаза.

Поднявшись с земли в третий раз, Слепой клятвенно пообещал себе, что устроит Малахову выволочку: на его взгляд, операция была организована из рук вон плохо Он представил себе, как все срывается только из-за того, что он в темноте расшиб себе голову о какую-нибудь березу, и немедленно свалился в четвертый раз, да так, что винтовка вылетела у него из рук и с шорохом ускользнула куда-то в темноту.

Пока он шарил в колючих кустах, пытаясь на ощупь отыскать оружие, позади завыли моторы, а через несколько мгновений по стволам деревьев и кочковатой поверхности дороги заплясал желтушный свет фар. Слепой сдавленно выругался, и в ту же секунду его пальцы коснулись отполированной поверхности приклада, а в следующий миг он понял, что уже добрался до места, потому что впереди, совсем рядом, хлопнула дверца автомобиля и чей-то голос негромко скомандовал: “Приготовиться!"

В пляшущем свете фар приближающегося автомобиля Глеб увидел поваленную бурей березу, лежавшую почти параллельно дороге. Это было отличное укрытие. Слепой залег, передернул затвор винтовки и стал ждать.