Танкист №1. Бей фашистов! - Валерий Большаков

– Красота-то какая! – вырвалось у Геннадия. – Лепота!

За его спиной хихикнули, и он обернулся. Перед ним стоял невысокий человек в костюме и пальто, с наголо обритой головой, напомнив Репнину о недавней своей «прическе». Было ему за тридцать, скорее уж под сорок.

Бритоголовый улыбнулся и протянул руку:

– Морозов, Александр Александрович. Автор этой «красоты».

– Очень приятно. Дмитрий Федорович.

– Ну и бучу вы подняли, Дмитрий Федорович! – рассмеялся Морозов. – Весь Наркомсредмаш на ушах стоит! Ну и правильно. Думаете, мне обидно не было, когда наши «Т-34» шли на фронт с полным комплектом невылеченных «детских болезней»? Я, можно сказать, восхищаюсь вашей смелостью, Дмитрий Федорович. Высказать все в глаза самому Сталину… Смело! Иосиф Виссарионович терпеть не может несогласных. Нет, смело, смело!

Репнин покачал головой:

– Не говорите ерунды, Александр Александрович. Какая там смелость… Просто доложил Верховному главнокомандующему об отдельных недостатках…

– Все равно вы молодец. Ну, давайте, покажу, чего мы тут понаделали. Кстати, чертежи ваши я смотрел, выполнили вы их на очень хорошем уровне.

– Две ночи не доспал, – вздохнул Геша.

Морозов рассмеялся. Обойдя деревянный макет танка в натуральную величину, он приблизился к танку настоящему и похлопал его по броне.

– Дизель «В-5» мощностью 600 «лошадей» стоит поперек, – сказал конструктор. – Убрали короба пружинной подвески – и сразу столько места! Торсионную подвеску мы «заняли» у «КВ-1». Запас топлива вырос чуть ли не на двести литров – лишняя бочка! Ту коробку передач, что есть, мы менять не стали, просто добавили демультипликатор. И получилось у нас восемь скоростей «вперед» и две «назад».

– Ат-тлично! Мехвод будет рад.

– Да уж… Кстати, механик-водитель перекочевывает с левой стороны отделения управления на правую, а стрелок-радист займет место слева. Антенны тут штыревые, и поручни для десанта приварены. Ну, и башня. Штампованно-сварная. Как видите, она трехместная, с погоном 1700 миллиметров, а наверху еще и наблюдательная башенка с раскрываемыми смотровыми щелями. Здесь стоит пушка «Ф-34», только длиной 55 калибров. Грабин сейчас вовсю маракует над 85-миллиметровой пушкой. За основу он берет зенитное орудие образца 39-го года, оно способно пробить стомиллиметровую броню с тысячи метров, однако его непросто увязать с танковой башней. Но за зиму он управится обязательно – дали «зеленый» с самого верха.

– Быстро вы, однако, с танком… За месяц!

– Да уж, куда там! – фыркнул Морозов. – Наработок было полно, мы просто взяли и малость доработали модификации «А-41» и «А-43», а они годовой давности. Морщитесь? Правильно морщитесь. Сложно было – не передать словами. Военные не хотели ту «тридцатьчетверку», на которой воевали вы и ваши товарищи. Они хотели вот эту! – Он шлепнул ладонью по борту «Т-34М». – Даже Кулик за нее ратовал, но Ворошилов решил пойти на компромисс – выпускать «Т-34» с подвеской Кристи, с продольным расположением дизеля, с маленькой башней, а параллельно модернизировать то, что выпускают танковые заводы. Но ведь война же! Какая уж тут модернизация… Мой харьковский завод эвакуировали на Урал, туда же я увез и корпуса «А-43», и пять больших башен. И что? А ничего! Надо гнать то, что есть, и побольше. Печем танки, как пирожки, а война сжирает их…

– Хорошими танками подавится.

Морозов снова рассмеялся, но уже невесело. И сразу заулыбался.

– Вспомнил Грабина, – сказал он. – Ох, и радовался Василий Гаврилович! Как ребенок, право, даже в ладоши хлопал. Наконец-то, говорит, хоть кто-то поднял вопрос! Теперь бы еще 107-миллиметровое орудие на «КВ» воткнуть, и будет толк!

– Будет, – кивнул Репнин. – Если «КВ» получит надежную трансмиссию, да моторчик помощнее, хотя бы силенок в семьсот.

– Да-а… – вздохнул Морозов. – Вы только не обольщайтесь, товарищ Лавриненко, насчет этого танка. Да, мы «вылечили» некоторые «детские болезни», но все очень и очень непросто. Те же торсионы пока не слишком надежны, уж больно высокая нагрузка. А как увязать новую пушку в башне? В старую башню не впихнешь, крепление будет слабым – даст снаряд в лоб, орудие и вывалится. А новая башня… Да, она и впрямь походит на гайку, но запуск в серию – это долго, это снижение производства, что недопустимо. Но… надо!

Репнин медленно обошел бронемашину кругом. Конструктор шагал следом.

– Мы и выхлопные трубы развели в стороны, – проговорил он негромко, – чтобы струя отработанных газов не поднимала пыль, демаскируя танк. Поставили глушитель. А спереди думаем усилить лобовую плиту миллиметров до шестидесяти.

– Ну, да, – кивнул Геша, – резерв-то по массе есть. Красота…

Танк ему нравился. Репнин не ощущал какой-то своей причастности к этой машине – все те недоделки, о которых он упомянул в приложении к чертежам, были известны еще до войны. И люди военные тихо бунтовали против танка, «не доведенного до ума». Вот только политика – это такая штука, которая может позволить себе быть выше стратегий и даже экономики, а политику делают люди, обычные люди, частные интересы которых могут и не совпадать с государственными и народными.

Генеральные конструкторы, ученые, наркомы, директора заводов преследуют свои, человеческие цели: зарплаты, премии, награды, чины и звания. Они не составляют некое братство бескорыстных искателей истины, они хотят устроить свою жизнь, жизнь своей семьи и детей, и во имя этого готовы интриговать, подставлять и подсиживать. Такова жизнь.

– Товарищ Лавриненко!

Это опять был давешний лейтенант. Подбежав, он вытянулся во фрунт, хотя его звание и было выше, чем у Лавриненко-Репнина[17].

– Сегодня, ровно в семнадцать ноль-ноль, – торжественно провозгласил лейтенант, – вас ждут в Кремле, в Свердловском зале. Передали только что.

Репнин посмотрел на свой замызганный полушубок, на ватные штаны и бурки, испятнанные маслом и смазкой.

– Да куда ж я в этом?

– Не беспокойтесь, все устроим!

– А помыться-побриться?

– Я довезу вас до гостиницы «Москва», там есть горячая вода, мыло и все принадлежности.

– Ну, тогда ладно… – Посмотрев на Капотова, Геша улыбнулся: – Заходи в гости, Колян, я тебе мыла оставлю.

Вспоминает А. Вестерман:

«В Нижнем Тагиле в маршевой роте все экипажи были укомплектованы без отбора и разбора, считайте, что «по алфавитному списку», а на фронте в этом вопросе был свой правильный подход. Приходит из тыла маршевая танковая рота с экипажами, не имеющими боевого опыта. Эти экипажи «дробили» и «разбавляли», старались, чтобы в каждом экипаже половина была из опытных, уже «понюхавших пороха» танкистов.