Морок пробуждается - Александр Варго

Соколов отложил папку и взял другую. Эдик был ему неинтересен. Тем более что и не являлся пациентом в его эксперименте.

«Ночной кошмар» – так Илья и еще несколько соратников решили назвать свой эксперимент. Он и его единомышленники хотели найти орудие против зеленого змия, разорвать кольца этой прожорливой твари.

А задумал все Илья. Еще в старших классах средней школы Соколов прочитал книгу Дина Кунца «Ночной кошмар». Он теперь не помнил, о чем она. Но тогда книга захватила его. Что-то о зомбировании людей. Нет, Илья не собирался превращать в зомби одноклассников или еще кого-нибудь. Его интересовало другое. Там был сюжет о зашифрованной информации. Речь шла о скрытой рекламе колы и попкорна в кинотеатрах. Человек смотрит фильм, а в перерыве чувствует голод и жажду. В вестибюле кинотеатра все это ждет его по капиталистической цене.

Вот тогда-то он и решил, что так можно покончить с одной из проблем России, убивающей и калечащей миллионы людей. Нужно снять какой-нибудь фильм и вмонтировать в него образы, от которых на водку даже смотреть не захочется. Роясь в журналах, засиживаясь допоздна в библиотеках, Илья наконец нашел описание этого, как оказалось, нехитрого прибора и выводы, чего можно добиться с его помощью.

Тахистоскоп – прибор, позволяющий проецировать изображения в строго определенное время, в том числе через очень короткие промежутки времени. В десятом классе Илья думал, что этот прибор – всего лишь плод воображения писателя. Когда же изучил все научные статьи о результатах эксперимента, надежда на создание фильма, который навсегда излечит алкоголиков, окрепла окончательно.

Поступив в университет, Илья начал искать сподвижников. На третьем курсе такие нашлись. Рашид Семенов, жизнерадостный горец, ко всему относившийся с улыбкой. Вот и тогда он слушал и улыбался. Илья даже на мгновение представил себе, как над ним посмеется Рашид, а на следующий день и весь поток. Но Семенов внимательно выслушал его и, вдруг посерьезнев, согласился помочь.

Эксперимент должен был начаться не так. Илья просто предложил Эдуарду Жирову дать диск кому-нибудь, а затем рассказать о поведении человека, посмотревшего этот фильм.

Илья Сергеевич предполагал найти друзей, злоупотребляющих алкоголем, но не друзей по пьянке, а настоящих, которые дружили еще до того, как вкусили запретный плод. Таких, чтобы не были похожи, но дополняли друг друга.

И они нашлись. Алексей, Иван, Максим и Александр. То, что нужно. Жаль, конечно, Сашка повесился. Илья почему-то думал, что первым наденет себе петлю на шею Максим.

Он потянулся к папке с титульной надписью «Максим Слинько», открыл ее. Слева – черно-белый фоторобот, составленный со слов «внештатного сотрудника» Эдуарда Филипповича Жирова.

С картинки на Илью смотрел ничем не приметный парень. Мелкие черты лица вызывали отрицательные эмоции. С таким лицом только предателей в кино играть.

Справа – Ф. И. О, примерная дата рождения (Эдик без колебаний сказал только, что все четверо учились в одном классе). Им всем примерно по двадцать пять – двадцать шесть лет.

Илья перевернул лист. Биография по понятным причинам отсутствовала. Известно было только то, что отец Максима – начальник одиннадцатого цеха, а мать – технолог в четвертом цехе завода резиновых технических изделий.

Дальше шла распечатка психологической характеристики парня. То, что в ней написано, Эдик одобрил. Она характеризовала парня как паразита, не имеющего собственного «я» и всю жизнь прячущегося за спины других. Несмотря на видимое малодушие, внутри парня клокотала ярость, которой не суждено вырваться наружу (об этом, конечно, приходилось только догадываться).

Никакими достижениями Максим окружающих не радовал. Серая мышка. Когда его друзья занимались спортом, чем занимался он? Чем угодно, но только не спортом и не учебой. Единственное, на что он был способен, – так это на самоубийство.

«Вот что меня сбило с толку», – подумал Илья и продолжил чтение. Прочитал пояснения на полях, сделанные карандашом, о том, что «этот подтип, чувствуя поддержку, придирается к другим». Говнюк, одним словом. Мерзкий тип.

Илья закинул руки за голову и потянулся.

Ребят Эдик подобрал хороших. Только двое из них очень уж похожие типажи. Алексей и Иван. Иван и Алексей. Два богатыря. Они очень тревожили Илью Сергеевича.

Да нет же! Совершенно нечего опасаться. Никакие они не богатыри, а он не Змей Горыныч. Они алкоголики, а он врач, который их вылечит. Должен вылечить! В конце концов, они ничуть не страшнее Феликса и Даши. Такие же подопытные.

Следующая неделя наблюдений ничего не дала. Крысы не хотели пить водку. Илья подмешивал ее в воду, в еду, но твари к ним не прикасались, готовые умереть от голода и жажды. Они подходили, обнюхивали пищу и возвращались в центр клетки.

Илья в душе злился и на себя, и на Рашида. Браться за опыты над крысами, ничего не зная о них! А как бы просто было сейчас с человеком… Илья предлагал найти какого-нибудь бездомного пропойцу и, пообещав вознаграждение (в конце концов, на время эксперимента у него было бы жилье, питание и водка), привести его в подвал. С ним было бы быстрее. Мало того, что крыс надо заставить выпить, надо еще дождаться привыкания к водке. А человек не только привычен к алкоголю, но и зависим от него.

Просидев в подвале с крысами неделю, Илья понял, что ни черта не знает об этих животных. Узнать только предстояло, а на это требовалось время. Еще через два дня Илья решил, что либо он сейчас сам приволочет первого попавшегося бомжа, либо…

Как это раньше не пришло ему в голову?! Сколько потеряно времени!

Надо было рассчитать дозу и через зонд или шприцем силой вливать животным каждый день. Полость рта впитывает пять процентов, тридцать процентов – желудок, а остальное – кишечник. Расчет дозы теоретически оказался прост: смертельная – пять-восемь граммов спирта на килограмм веса. Приходилось пользоваться расчетами, выведенными для человека.

Илья взвесил Феликса – самца-альбиноса. Пятьсот семьдесят граммов. Довольно крупная особь. Он прочитал в энциклопедии, что вес самца может колебаться от трехсот до пятисот двадцати граммов.

Взял Дашку – черную крысу. Триста двадцать граммов. Дама была в форме, ни грамма лишнего.

Итак, после нехитрого подсчета смертельная доза Феликса составляла три целых семь десятых грамма спирта, а Дашкина смерть была в двух целых восьми сотых грамма.

Как же не хватало времени!

Илья решил действовать по плану. Расчертил альбомный лист пополам и вверху над каждой половиной написал: «Феликс» и «Даша». Затем разделил лист под кличками крыс на пять равных частей. А эти части в свою очередь еще на шесть каждую. Пять основных частей подписал так:

«1) Чувство эйфории.

2) Расстройство координации движения.

3) Полное отсутствие координации движения и невнятная речь.