Призрачный рай - Mila Moon

нее дело вообще?» Я не мог дать описание своему поступку и действиям — это был инстинкт, интуиция следовать за ней, как пёс-ищейка.

Ливия так спешила на свиданку, что врезалась в жирного мужика и разлила его кофе. Жирдяй начал орать на все метро, как резаный, словно кофе стоил бешеных денег, а не пару баксов. Бля, захотелось засунуть ему стаканчик в глотку и заткнуть, будто новый не купит.

Когда я увидел, что она зашла в больницу, мягко говоря, охренел. Сначала хотел последовать за девушкой и узнать, что она здесь забыла, но все-таки сдержал глупое любопытство и поехал на саундчек, потому что времени оставалось в обрез, а телефон разрывался от звонков и сообщений Купера.

Всю репетицию я конкретно лажал и был вообще мыслями где-то далеко, размышляя о дурацкой горничной. Зачем она поехала в больницу? Она чем-то болеет или кто-то из ее родных? Или же там просто кто-то работает? Может, она залетела вообще?

— Чувак, мы из-за тебя зависнем тут до утра, какого хрена ты тормозишь? — громко крикнул Шем и ударил по тарелкам.

Син сердито зыркнул и схватил бутылку с водой, Купер тоже что-то недовольно брюзжал и доставал меня своими раздражающими речами. Я злился на себя, за свои мысли о колючке и быстрее хотел свалить в отель, устроить ей допрос с пристрастием. «Весь кайф обломала, гребаная заноза. Бабы — зло!»

В отель я вернулся вымотанный, в ужасном настроении и готов был разнести номер. Гибсону не повезло на репетиции, когда я с психу бросил инструмент, и он «удачно» отлетел в усилитель. Потому что надо меньше капать мне на мозги. После этого обрушился шквал негодования от сухаря Купера, будто он лично покупал мне гитару. Я «любезно» объяснил ему, что буду разбивать столько гитар, сколько моей душе угодно, потому что покупаю их за свои гребаные бабки, и его это не должно вообще колыхать. Разосрался со всеми и послал на хер, отчаливая в отель.

Когда я вспомнил о причине моего мрачного настроения, на губах появился оскал. Ярость требовала выхода и нуждалась в жертве, поэтому я нажал на кнопку и обманчиво спокойно сказал:

— Зайди ко мне.

Я стянул толстовку, бросая на пол, и пошел в ванную. Если кому-то холодный душ помогал и приводил в чувство, я мог расслабиться только благодаря алкоголю или хорошему сексу.

Колючка уже была в номере, когда я вышел из ванной, проводя пальцами по мокрым волосам и кидая взгляд на ее тело. Она удивленно уставилась на меня, но ничего не сказала.

— Сходила на свидание? — спросил, проходя мимо к мини-бару и доставая бутылку виски со льдом.

— Да, а что? — невозмутимо ответила она, распаляя меня еще больше.

— Ничего, дорогуша, — пробормотал я, бросая несколько кубиков и наливая алкоголь. — Удачно?

— Тебя это так волнует?

— Меня волнует, что ты делала в больнице, — развернулся и кинул на нее исподлобья взгляд, опираясь о спинку кресла. Да, она была шокирована, правда, старалась это скрыть, но я читал все эмоции, написанные на лице.

— Что ты молчишь? — поднял вопросительно бровь и быстро выпил содержимое бокала.

— Ты… следил за мной? — неуверенно пробормотала девушка.

— Прикинь, я следил за тобой, — с иронией в голосе произнес, наливая Джека и ухмыляясь.

— Ты сталкер?

— Ты дура совсем?

— Тогда зачем следишь за людьми? — сердито сказала Ливия и нехорошо посмотрела, прищуриваясь. — Ты не имеешь права вторгаться в личную жизнь.

— За людьми, — фыркнул и качнул насмешливо головой, разглядывая ее искрящиеся от гнева глаза. Алкоголь ударил по шарам, и я думал о том, что снять с сексуальной горничной напряжение сегодня не такой плохой вариант. — Ну и? Ты ответишь на вопрос?

— Нет, — отрезала она, поджимая рассерженно губы.

— Тогда не выйдешь из этого номера, — хмыкнул и качнул стаканом, подходя ближе к ней. Ливия оглянулась и сделала шаг назад, вызывая на лице усмешку. Ее действия очень забавляли: она боялась и опасалась меня. И правильно делала.

— Я не обязана тебе докладывать, куда хожу и для чего, — грубо кинула девушка, осторожно двигаясь к выходу.

— Нет, но деньги плачу тебе я. Если клиент не будет доволен обслуживанием, тебя быстро вышвырнут, дорогуша. Помни это.

— Знаешь… да пошел ты со своими деньгами, — неожиданно сказала она, судорожно вздыхая. — Вышвырнут? Что ж, ладно, это лучше, чем унижаться перед таким уродом, как ты!

Ливия развернулась и кинулась к дверям, но я быстро пресек попытку ее бегства, прижимая с силой к себе.

— Отпусти, мудак!

— Нет, Ливия, — прошептал, переводя взгляд на ее искривленные губы. — Тебе нужны деньги, ты только и думаешь о них. Я это вижу по твоим глазам. Каждый день ты приходишь в этот номер, ради них, надеваешь платье и делаешь все, что я скажу, ради денег. Какая же ты меркантильная лгунья, Ливия, — я взял ее за подбородок, заставляя посмотреть в глаза, и тихо сказал: — Если… я хочу переспать с тобой, ты ведь это сделаешь за деньги, Ливия. Сколько ты стоишь?

Ее взгляд стал диким, яростным, необузданным — в нем плескалось слишком много боли и разочарования. Глаза лихорадочно блестели, и мне казалось, что она сейчас заплачет.

— Подавись… своими… деньгами, — прошипела девушка и с силой оттолкнула. — Меня от тебя тошнит, одно твое присутствие вызывает отвращение. Как можно быть таким… таким мерзким?

— И ты каждый день приходишь в номер мерзкого типа, терпишь его, гуляешь с ним, ешь хот-доги и получаешь за это бабки, милая. Так в чем сейчас проблема? — я скрещиваю руки на груди, не догоняя, какого хрена она выделывается.

— Проблема в тебе. Ты не человек, а чудовище, — выплюнула колючка и потянула за ручку, но я дернул ее к себе и раздраженно произнес:

— Я же сказал, что ты не выйдешь из номера. Хватит вы*бываться, милая, у всего есть цена, даже у тебя.

— Но ты ведь не знаешь, зачем мне деньги! — крикнула Ливия, вырывая руку. — Не знаешь, почему я терплю такого морального урода, как ты. Ты думаешь, что я обычная шлюха, которая за деньги с радостью раздвинет ноги и ляжет под тебя! Не знаешь, почему я унижаюсь, забываю о гордости и достоинстве! — с надрывом говорила девушка, заставляя все больше хмуриться. Я не хотел слышать причину. Пусть заткнется. Прямо сейчас. И выметается на хер из номера и из моей жизни. Ливия сделала вздох и с ненавистью посмотрела прямо в глаза. — Тебе не понять этого. Никогда. Человеку, у которого нет сердца, не понять, что люди готовы на все, ради своего близкого, который умирает. Сколько