Дело о художественном преступлении - Кэролайн Кин

— Я очень рада, что вы хотите приобрести обе картины, — сказала Фелиция. — Шоун Морган дал вам правильный адрес. Выписывайте чек на имя Джозефа Спациенте, а после аукциона вы сможете забрать картины.

— Я бы хотел забрать их сейчас, — резким тоном заявил Брэккетт.

— Все, о чем я прошу, — лишь несколько часов, чтобы мои гости получили возможность увидеть эти полотна, — пояснила Фелиция.

— Дорогая моя, я хочу получить эти картины немедленно, — потребовал Брэккетт, и его голос зазвенел как сталь.

Нэнси услышала, что в фойе вернулся Конрад. Она тихонько проскользнула в приоткрытые двери. Фелиция и Брэккетт, видимо, были так поглощены своей беседой, что не заметили ее.

— Об этом не может быть и речи, — возразила Фелиция.

— Мне очень жаль, но будет именно так, — ответил Брэккетт, и в его голосе послышалась неприкрытая угроза.

«Становится жутко, — подумала Нэнси. — Свяжусь-ка я с охраной».

Она уже собиралась было выскользнуть за дверь, но остановилась, услышав вдруг крик Фелиции.

Брэккетт достал из кармана пистолет! С ужасом уставившись на него, Фелиция невольно прикрыла рот рукой.

Нэнси затаила дыхание. Нужно что-то делать. На маленькой полке возле двери стояли старинные книги в кожаных переплетах. Боковыми стенками полки служили два мраморных попугая. Придерживая рукой книги и наклонив их в другую сторону, Нэнси тихонько сняла с полки ближнего попугая. Она ощущала в руке твердую поверхность и тяжесть мрамора, все ближе подкрадываясь к Брэккетту.

Теперь Фелиция заметила ее. На мгновение их взгляды встретились, но Фелиция тут же отвела глаза.

— Хорошо, — сказала она. — Забирайте картины. Только не трогайте меня.

Нэнси подошла сзади к Брэккетту, не смея лишний раз вздохнуть. Собравшись с духом, она высоко занесла попугая над головой мужчины, приготовившись ударить его.

Но в ту секунду, как она подняла руку, Брэккетт почувствовал, что она рядом.

Резко повернувшись, он схватил ее за руку, и мраморный попугай с грохотом полетел на пол. Мгновенно среагировав, Нэнси ловко ударила его ногой по голени. Вскрикнув, Брэккетт швырнул ее на ряд складных стульев.

Фелиция кинулась к двери, но Брэккетт успел первым. Он оттолкнул ее обратно в комнату.

Направив пистолет на Нэнси и Фелицию, Брэккетт пятясь отошел к двери и плотно ее закрыл. Нэнси надеялась, что Конрад услышал шум, но вспомнила, что он направлялся в другой конец зала. Возможно, он ушел и ничего не слышал.

— Вы работаете на Августе Спациенте? — спросила Фелиция.

Брэккетт запрокинул голову и рассмеялся.

— Сударыня, я и есть Августе Спациенте. Я польщен, что мой грим и костюм так славно провели вас.

— Так кто же вы на самом деле? — прямо спросила Нэнси.

Он с издевкой поклонился:

— Элекс Тэмплтон к вашим услугам.

В этот момент в дверь постучали. Тэмплтон быстро встал сбоку от двери и указал Фелиции пистолетом на выход.

— Избавьтесь от них, — приказал он. Фелиция немного приоткрыла дверь, и в просвете показался Конрад.

— Я слышал грохот, — сказал дворецкий. — Что-нибудь случилось?

— Господин Брэккетт споткнулся о стулья, — спокойно ответила Фелиция.

— Очень хорошо, мадам, — сказал Конрад. — Да, а мисс Дру, видимо, ушла. Вы говорили с ней?

— Нет, я… думаю, у нее не было времени ждать, — проговорила Фелиция. — Благодарю вас, Конрад, — добавила она и закрыла дверь.

— Вот и славно, — похвалил Брэккетт, по-прежнему держа ее на мушке.

— Но зачем же вам так нужны эти картины? — спросила Фелиция.

— Ему нужны не картины, — пояснила ей Нэнси. — А то, что скрыто в них.

— Умница, — усмехнулся Тэмплтон и махнул Фелиции пистолетом. — Мне были бы не нужны эти картины, если бы вы сами отдали мне рубин.

— Но это невозможно, — решительно возразила Фелиция. — Он заперт наверху в сейфе, к которму подключена сложнейшая система сигнализации. Даже я не могу достать его, не наделав шума. Тотчас сбегутся все охранники, которых я наняла на сегодняшний вечер. Только начальнику охраны известно, как отключить сигнализацию.

— Не только ему, — ухмыльнулся Тэмплтон. — Догадайтесь, кто разработал эту систему?

— Вы? — недоверчиво предположила Фелиция. Тэмплтон отрицательно покачал головой.

— Джозеф Спациенте, — тихо сказала Нэнси.

— В яблочко! — воскликнул Тэмплтон. — Вы и правда смышленая.

— Ведь это Джозеф помог вам отключить сигнализацию в банке, да? — резко спросила Нэнси. — Он вроде кудесника по системам сигнализации.

— Вы основательно подготовились. Я потрясен, — поддел девушку Брэккетт. — Да, мы вместе с Джо были в этом деле. К несчастью, ему не повезло, и его поймали.

— Я все еще не понимаю, — дрожа, произнесла бледная Фелиция.

— Джо знает каждый дюйм вашей сигнализации. Прежде чем вступить на путь преступлений, он работал инженером в крупной компании по производству систем сигнализации и разработал там вашу систему. Когда мы услышали о том, что вы продаете свой рубин с аукциона, — ну, искушение было слишком велико, чтобы перед ним устоять.

— Но ведь Джо в тюрьме. — вставила Нэнси.

— Верно, — согласился Тэмплтон. — И всю его почту вскрывают. Он послал мне зашифрованное письмо, в котором в общих чертах набросал свой план, но он никак не мог переправить мне электросхему вашей сигнализации. Охранники тут же перехватили бы ее. И тут, благодаря госпоже Уэйнрайт и ее очаровательной программе по искусству, Джо придумал превосходный план.

— Он начертил части электросхемы на коре дерева в нижнем левом углу четырех почти идентичных картин, — продолжила за него Нэнси.

— Весна, лето, осень и зима, — весело пропел Брэккетт. — Он был так осторожен. Если бы он начертил сразу все на одной картине, кто-нибудь из охранников мог бы догадаться, в чем дело. Но Джо никак не рассчитывал, что госпожа Уэйнрайт станет такой поклонницей его таланта. Он не ожидал, что его произведения будут выставлены в ресторане и в этом великолепном особняке. Он думал, она просто передаст их его дорогому дядюшке Августе. Вы очень усложнили мне жизнь, госпожа Уэйнрайт.

— Итак, вы выследили первые две картины и пришли за ними в «Аризона-Хаус», выдав себя за критика Гарольда Брэккетта.

Тэмплтон фыркнул от смеха.

— Я просто пришел в ресторан, чтобы прикинуть, как подобраться к картинам. А тут милая гардеробщица — как же ее звали? Ах да, Бесс! — так вот она решила, что я знаменитый Гарольд Брэккетт. А когда я услышал, что в ресторане неприятности, которые, возможно, вы помните, я испытал лично на себе, — все встало на свои места.