Бог подстав и я - Зинаида Гаврик

– Я говорю, что ты моя. И я тебя не отдам. Я решил.

– Кому ты не собираешься меня отдавать? – У него что, от поцелуя крыша поехала?

– Этому жестокому миру, – с улыбкой ответил он. – А также любому парню, который посмеет подумать о том, чтобы тебя у меня отбить.

– Мы с тобой знакомы ещё только два дня, – сказала я и удивилась. Действительно, два дня ведь всего. Даже меньше. – Так что рано пока говорить об отношениях и о возможных соперниках.

Герман посмотрел на меня так, словно я была ребёнком, сморозившим глупость. С ласковым снисхождением.

– Нет, малышка, не рано. Я точно знаю, чего хочу.

Покинув, наконец, здание, мы с ним отправились гулять по улицам. О своём намерении рвануть домой после спектакля я как-то сразу забыла. Хотелось гулять, держась за руки, и болтать обо всём на свете. Тем более, что погода была не по-зимнему тёплая. И снова время словно остановилось. Я бы, наверное, могла гулять с Германом до утра, не вспоминая про сон и еду, если бы не позвонила мама с вопросом, когда же я собираюсь домой и не нужно ли отправить Арсения меня встретить.

– Нет, мам, меня проводят, – заверила я. – Скоро буду.

– Ты с мальчиком? – дотошно уточнила она.

– Да.

– Надеюсь, он заслуживает доверия? – Я только вздохнула, страдальчески глянув на Германа. Он ответил мне понимающей улыбкой.

– Да, мам. Он меня и вчера провожал. Как ты могла убедиться, до дома я добралась в целости и сохранности.

– Ладно. Но если через полчаса тебя не будет дома, то я буду страшно сердиться! – Она вздохнула и добавила чуть тише: – И волноваться.

Мне стало стыдно. Ясно ведь, что после ситуации с отчимом мама ещё долго будет переживать по малейшему поводу. И неизвестно, перестанет ли вообще. Хорошо ещё, что она не знает про Азаллама.

– Что ж, поведу тебя домой, – сказал Герман, едва я сбросила звонок. – Действительно, поздно уже. Совсем забыл про время. Мы ведь завтра увидимся?

– Не получится, – сказала я с сожалением. – Завтра и послезавтра я работаю. До трёх часов ночи. Помнишь, я тебе рассказывала?

– Да, – он нахмурился. – То есть, целых два дня я буду изнывать в ожидании встречи? Может, встретить тебя с работы?

– Нет, не нужно. Нас развозят служебным транспортом. Кроме того, я буду волноваться, что ты ходишь по улицам в такой поздний час.

– Никогда за меня не переживай, – серьёзно сказал Герман. – Я способен за себя постоять.

Я уж не стала ничего ему говорить, но про себя подумала, что вряд ли актёр владеет приёмами самообороны. Но, как оказалось, он действительно способен. И физическая сила тут ни при чём.

Опасность поджидала нас на пустыре, неподалеку от дома. Признаться, по вечерам там всегда было безлюдно и жутковато. Когда я ходила одна, всегда делала крюк, предпочитая двигаться вдоль проезжей части. Этот пустырь много раз хотели застроить, но почему-то так и не застроили. Ходили слухи, что раньше там был скотомогильник. Днём пустырь выглядел вполне нормально, и в слухи эти верилось с трудом. Особенно летом, когда пустырь превращался в огромную поляну с густой травой и цветами. Но сейчас там были только голые кустарники, сугробы и широкая тропинка, протоптанная гражданами, желающими срезать путь до дома.

Парень стоял посреди тропинки спиной к нам. Со спины он вовсе не выглядел опасным, но я всё равно как-то насторожилась. Как только мы приблизились, слегка забирая влево, чтобы его обойти, парень повернулся и ровно, даже как-то тускло, приказал:

– Давайте сюда деньги и телефоны.

Он направил на нас кулак, в котором был зажат нож. Рука чуть подрагивала. Я отчётливо видела лезвие, поблёскивающее в рассеянном свете фонаря, стоящего в стороне, у дороги. А ещё я видела лицо парня. Оно было мне знакомо. Он жил где-то неподалёку и периодически болтался тут, в окрестностях, в компании таких же подозрительных парней. Летом они любили заседать между гаражей, где потом на земле валялись использованные шприцы с зеленоватым содержимым. Кажется, я даже знала его имя, но вот сейчас никак не могла его вспомнить. Хотя пыталась, надеясь, что это поможет его вразумить.

Тем временем Герман отпустил мою руку и мягко отодвинул меня назад, к себе за спину. Примерно так же, как делала мама, когда защищала меня от отчима.

– Не дури, – нервно сказал парень Герману. – Порежу. Мне всё равно, понял?

Он несколько раз выбросил руку с ножом вперёд, словно пытаясь проткнуть невидимого соперника. Я невольно отметила, что его движения были хоть и рваными, но слишком быстрыми для человека, одурманенного наркотиками. Жаль. Будь он под кайфом, можно было бы рвануть в обратном направлении со всех ног.

– Давай отдадим ему телефоны, – со страхом сказала я. – Правда, наличных денег у меня нет, только карточка…

– Отойди, малышка, – не оборачиваясь, велел Герман и зачем-то шагнул к парню.

– Стой! – прикрикнул тот. Бесполезно.

– Герман, не надо! – отчаянно попросила я, а потом заорала срывающимся голосом: – Помогите! Помогите!

Получилось не очень громко. Горло перехватывало от волнения. Но парень взвизгнул:

– Заткнись! Или я его сейчас зарежу!

Герман стоял уже прямо перед ним, и тот легко мог достать его ножом, поэтому я послушалась и затихла, с ужасом глядя на двух парней, замерших друг напротив друга. А потом Герман раскинул руки и сказал:

– Режь!

– Давай телефон! Я пырну! – истерично пригрозил парень.

– Действуй, – Герман шагнул ещё ближе. Мне почудилось предвкушение в его голосе. Словно он действительно хотел получить этот удар ножом. Сейчас лезвие должно было упираться в него. Но я не могла сказать точно, так как видела только его спину. Я вглядывалась в неё до рези в глазах и в любой момент ждала, что Герман вздрогнет, скрючится и начнёт падать. Кажется, я даже не дышала.

– Отойди! Отойди, псих! – отмер парень. Наверное, он хотел завопить, но в итоге прозвучало жалобно и просяще.

– Только представь, как легко нож войдёт в податливую плоть, – Герман сказал это так проникновенно и чувственно, словно соблазнял девушку. И от этого было ещё более жутко. – Ты убивал раньше? Вижу, что нет. Знаешь, говорят, что убийца никогда не забывает свою первую жертву. Она везде мерещится ему, приходит во снах. Значит, мы всегда будем вместе… Я и ты…

Последнюю фразу он произнёс как-то даже любовно. Парень булькнул, словно его окунули под воду. А потом резко отпрыгнул, развернулся и бросился прочь по тропинке. Пару раз он оступался и падал, но тут же поднимался и мчался прочь, как будто его преследовало чудовище.

Я застыла. Меня раздирали эмоции: страх, злость на безрассудного Германа и облегчение. Я поняла, что сейчас разрыдаюсь. Эмоции требовали выхода. Горло перехватывало. Герман развернулся и подошёл ко мне. Я увидела, что он улыбается. Правда, глянув в моё лицо, он улыбаться перестал.