Остров - Сигридур Хагалин Бьёрнсдоттир

Эта история, как и другие ей подобные, молнией разносится среди туристов в центре города, и они больше не решаются покидать гостиницы в одиночку, ходят группами, когда на улице мало прохожих; крадутся белой ночью в своих водонепроницаемых куртках, вызывая у нас еще большую неприязнь и подозрительность, зомби с фальшивыми паспортами, граждане государств, канувших в пустоту.

Ржанка еще не прилетела, но никто об этом не упоминает. Может быть, по вечерам и говорят вполголоса у себя на кухне или в супружеской постели, но Хьяльти этого не знает. Обычно любящий поспорить народ в эти дни многое умалчивает, никто не обсуждает исчезнувшую правительственную оппозицию, министерства, объединенные в одно Министерство, иностранцев, попрятавшихся по гостиницам, никто не упоминает, что ржанка еще не прилетела.

Все решили быть добрыми, оптимистичными и позитивными, думает он, паркуя велосипед в кладовке под Министерством и поднимаясь на лифте в свой кабинет. Он тесный, но довольно уютный, с видом на море.

Договор сМинистерством гарантирует ему более высокую зарплату, чем он получал на журналистской работе, и доступ к государственным продовольственным хранилищам. Он стоит не так высоко в министерской табели о рангах, чтобы пользоваться электромобилем, но ездит за своей еженедельной порцией фарша, картофеля и помидоров на электромотоцикле. У одиночек есть свои преимущества, думает он, проносясь мимо усталых отцов семейства, толкающих перед собой тележки с продуктами, не хотел бы он нести бремя забот по снабжению продуктами кого-то еще, кроме себя.

В июне, впрочем, будет намного легче. Город такой же, как всегда, хотя молодежь в основном уехала работать в деревню, косить сено, полоть сорняки, ловить рыбу в море. Все будет в порядке, все уладится, так люди говорят, некоторые даже расположились на лужайке перед альтингом с темными очками на носу и с мороженым в вафельном стаканчике в руке, бренчат на гитаре, пока их не прогоняет полиция; считается небезопасным, когда собирается много народу.

Хьяльти включает компьютер, пролистывает почту и берется за интервью о питании исландцев на протяжении веков.

—Идея в том,— сказал Мани во время их первой встречи, после того как Хьяльти устроился на работу вМинистерство,— чтобы снять научно-популярное видео и распространить его в социальных сетях с целью привлечь внимание общественности к самодостаточному исландскому образу жизни и побудить как можно больше людей переехать из города в деревню.

Поэтому Хьяльти поручили руководить группой журналистов, кулинарных блогеров и коучей, которые cобирают материал о размеренной жизни на хуторах, садоводстве и огородничестве, о приготовлении пищи из местных сезонных продуктов. Он отгоняет мысль о том, что и сам превратился в кулинарного блогера. Вообще-то он пишет нечасто, но сегодняшняя проблематика ему интересна, и он принимается за работу.

Олев Оттесен, биохимик из университетского центра экспериментальной патологии, проследила редкое, специфически исландское заболевание, наследственный геморрагический инсульт, вплоть до шестнадцатого века. Эта генетически обусловленная патология стоила жизни сотням людей, в основном молодым. Олев и ее коллеги постарались проследить родословные носителей гена до общего предка. Родился он, по всей вероятности, около 1550года вБрейдафьорде. Семьи, которые являются носителями болезни, происходят из Западной Исландии, а одна ветвь перебралась в южную часть страны.

—Мы заметили, что раньше носители этого гена жили очень долго,— говорит Олев.— Столько же, сколько их сверстники, которых мы привлекли для сравнения. И хотя в шестнадцатом веке ген мутировал, умирать от этой болезни, судя по всему, стали относительно недавно. Первые случаи с летальным исходом зафиксированы около тысяча восемьсот двадцатого года, и вплоть до первой половины двадцатого века возраст смертельно больных постоянно снижался. Сейчас большинство умирает примерно в тридцать. В то время как продолжительность жизни в целом увеличивается.

Гипотеза Олев и ее коллег состоит в том, что исследуемое заболевание впервые проявилось, когда в первой половине девятнадцатого века начались изменения в пище исландцев.

—До этого наши соотечественники питались очень однообразно. И ели не так много мяса, как считалось ранее,— утверждает Олев.— В основном на столах были сушеная рыба, сброженное масло и скир. Затем начали ввозить некоторые продукты, например сахар. Зерновые, картофель и другие овощи были доступны немногим. Еду исландцы не солили, хотя и производили соленую рыбу и соленое мясо на экспорт. В девятнадцатом веке все быстро переменилось. Если прежде около четверти энергии потребляли в виде углеводов, то к концу девятнадцатого века эта цифра возросла до половины, доля жиров изменилась примерно с половины до одной трети, также стало меньше протеинов. Увеличилось потребление соли и сахара.

Наследственный геморрагический инсульт проявляется как раз в то время, когда начинает меняться питание людей, а продолжительность жизни страдающих этим заболеванием уменьшается по мере того, как пищевые привычки приближаются к современным.

Олев исследовала старые способы хранения продуктов, имитируя условия проживания исландцев в прежние века. Примерно половину энергии исландцы получали из жиров, в основном из несоленого масла. Его долго хранили и даже использовали как средство расчета, но при хранении масло прокисало и приобретало неприятный запах и вкус.

—Мы до сих пор говорим, что чувствуем запах масла, когда предчувствуем неприятности,— добавляет Олев, приподнимая крышку традиционного деревянного короба. Вонь неописуемая и в то же время знакомая, словно века голода и бедности оставили в генах свой след.— Это может показаться невероятным, но плесень в масле была не проклятием, а благословением,— объясняет Олев, соскребая палочкой серо-голубую пленку и засовывая ее в пробирку.— Наши исследования показали, что грибок плесени не ядовит и в большинстве случаев содержит все жизненно необходимые питательные вещества. В основном витамин C.