Личная жизнь адвоката - Наталья Борохова

К своему удивлению, Василий понял, что его эта история зацепила больше, чем он хотел это показать.

– Но позвольте, – заметил он. – Почему же вы не отдали дочь в балетную школу? Неужели свет сошелся клином на этом танцевальном кружке?

– У меня не было денег, – просто пояснила женщина. – Обучение и все, что с ним связано, всякие там сценические костюмы и обувь, подарки педагогам, поездки на выступления – все это стоило денег, для меня денег не малых.

«Конечно, в подворотню пускают без билета», – зло подумал молодой адвокат, но вслух ничего не сказал. Глупо было упрекать женщину за то, что она не нашла средств для образования дочери, но мысль о том, что история Евы могла сложиться совсем по другому сценарию, показалась ему новой.

Чай был выпит. От черничного пирога остались лишь крошки. Темы для разговоров были исчерпаны, и Василий вздохнул с облегчением, когда в столовую вошла Дубровская. Близнецы, насытившись, заснули, и у нее появилось свободное время, чтобы спокойно поговорить и наметить план защиты. После недолгих переговоров адвокаты решили, что на следующее следственное действие они пойдут вместе. Дубровская постарается наладить контакт между Василием и Евой, а заодно своими глазами увидит, чем располагает следствие. Если мероприятие затянется, что вполне очевидно, она сможет уйти в любой момент, оставив вместо себя Кротова. Участие в деле двух защитников имело свои преимущества, и Дубровская собиралась их использовать. Правда, ей уже не хотелось сообщать о своем решении мужу, зная, что Андрей бывает чертовски упрямым, особенно когда речь идет о благополучии его семьи. Чего доброго, он встанет на дыбы и запретит Лизе вообще покидать дом, мотивируя тем, что он заботится лишь о благе детей. Милая свекровь выступит его союзником, и под давлением родни Елизавете придется отказаться от своей затеи и провести в семейном склепе положенное число лет, покуда крошки не подрастут и ее мысли о работе перестанут казаться окружающим святотатством. В общем, заручившись поддержкой Лиды и Василия, как и их клятвенными заверениями хранить в тайне ее участие в защите, Дубровская решила, что дело остается за малым – вернуть Еве свободу.

Милица Андреевна пришла к следователю прямо из больницы, где находился ее муж. Всем было известно, что после внезапной гибели сына Антон Алексеевич едва не лишился рассудка и в настоящий момент пребывал в сумеречном состоянии. Он полностью ушел в себя и не реагировал на визиты жены и вопросы врачей. Он просто утонул в пучине своего горя, утратив связь с окружающим миром.

– Ему не лучше? – участливо спросил следователь. – Что говорят врачи?

Большое горе требовало уважения, и он не уставал показывать, что разделяет боль родителей. Сейчас, когда виновники трагедии были найдены и заключены под стражу, сыщик чувствовал себя обязанным провести расследование безупречно и обеспечить сообщникам суровое наказание, достойное их злодеяния.

– Состояние Антона Алексеевича остается без изменений, – пояснила Милица Андреевна, промокая платком глаза. – Врачи не говорят ничего определенного. Он может прийти в себя в любой момент, но может пребывать в таком виде еще очень долго. Они говорят, что ему может помочь сильная встряска, стресс. Не знаю, что они имеют в виду, учитывая то, что нам довелось пережить. Я разом потеряла и мужа, и сына.

Следователь понимающе кивнул головой. Он навещал профессора в больнице и мог убедиться, как тот плох. Нельзя было изнурять его беседами. Всю нужную информацию могла сообщить его жена. Милица Андреевна обладала железными нервами и даже в этой, критической для любой семьи ситуации сумела сохранить контроль за всем, что происходит.

– Для чего вы меня пригласили? – спросила она.

– Я намеревался провести очную ставку между вами и Вострецовой.

– Вострецова – это… – наморщила лоб женщина. Она не знала никого под этой фамилией.

– Это Ева.

– Ах да…

– Я думал, вам захочется встретиться с ней лицом к лицу, тем более ее показания разнятся с тем, что говорите вы. Она, конечно, лжет. Но ведь мы должны уличить ее в этом.

– Больше всего я хотела бы ее никогда больше не видеть, – призналась женщина.

– Я сожалею, но мне нужно вести расследование. Таковы требования закона. Если есть противоречия в показаниях допрашиваемых лиц, я просто обязан их устранить. Считайте это пустой формальностью.

– Еще бы! Ведь вы не рассчитываете на то, что девчонка вдруг объявит себя виновной, – невесело усмехнулась Винницкая. – Она заинтересована в том, чтобы спасти себя, свободу, которая ей может понадобиться для того, чтобы портить жизнь других парней из приличных семей.

– Примерно так она себя и ведет. Сейчас ее интересы защищают два адвоката.

Милица Андреевна встревоженно взглянула на следователя. Она и не представляла, что положение столь серьезно. Неужели эта особа рассчитывает выйти сухой из воды?

– О, не беспокойтесь! – понял ее опасения следователь. – Количество адвокатов не всегда равнозначно их качеству. Уверяю вас, они молоды и неопытны. У них нет единой линии защиты, и они постоянно конфликтуют с Вострецовой. Насколько я успел их понять, адвокат Кротов советует Еве признать вину и сосредоточиться на поиске смягчающих причин. Дубровская же является сторонницей полного отрицания. Она здорово мешает работать, искренне считая, что своим бездумным упрямством оказывает клиентке услугу. Каждый из адвокатов тянет одеяло на себя, и я не удивлюсь, если они провалят защиту.

– Провалят защиту? – выразила недоумение Винницкая. – Я что-то плохо понимаю вас. По моему мнению, они просто не могут выиграть дело. Мой сын убит, и совершила преступление эта ваша Вострецова с сообщником. Вы считаете, что их действия, даже при недюжинном таланте адвокатов, могут быть оправданы?

– Нет, конечно, – поспешно поправился следователь. Он почувствовал, что мочки его ушей краснеют, что бывало всякий раз, когда Милица Андреевна каким-нибудь своим резким замечанием ставила его на место. Эта женщина руководила крупнейшим автосалоном, хотя могла возглавить даже армию. В ней не было ничего хрупкого и женственного, кроме манеры модно одеваться. Она мыслила и говорила, как мужчина.

– Преступление совершено в условиях очевидности. У нас достаточно улик для того, чтобы достойно завершить это дело, передав его в суд. Я не сомневаюсь в обвинительном приговоре.

– Я тоже, – мрачно подтвердила Винницкая и, взглянув на следователя, добавила: – Мне бы только хотелось, чтобы вы были больше уверены в результате. Без всяких ваших «если» и «может быть». Убийцы должны быть наказаны, и в этом вопросе не место неопределенности…

Начало очной ставки не предвещало ничего хорошего. Милица Андреевна подозрительным взглядом окинула молодых адвокатов и никак не ответила на их приветствие. С точки зрения Василия, женщину можно было понять. Ведь они защищали убийцу ее сына. С какой радости она будет демонстрировать им дружелюбие и оптимизм? Он увидел в ее глазах муку и понял, что они невольно причиняют ей боль. Елизавета немало бы удивилась, расскажи он ей о своих наблюдениях. Она заметила холодную ненависть, но постаралась напомнить себе, что они ничего дурного не делают. Они лишь адвокаты и стараются хорошо выполнить свою работу, пусть это многие не понимают.